явлением но в утрене прибавляет: кисли родные не были между собою в ссор то жили чрезвычайно честно 39. Подыскать Саб в невесты девушку которая была бы любознательна охотнилд читать оказывалось начти невозможным стр. 37 и т. д. Не буду приводить других выдержек; указанных мною мест достаточно для того чтоб видть как мрачно изображает г. Чечулин нравы провннцального общества первой половины века.

Но когда же однако нравы эти был лучше Автор исслдозаня о русское провинциальном обществ сам говорит об ухудшении произошедшим в восьмидесятых годах. Остается стало быть только тридцать Тл; но и это число необходимо сократить: благотворное изм- нене автор замечает в провинции лишь посл. манифеста 1762 года о вольности дворянства. В провинцию тогда поохали люди еще не старые насмотрвшеся петербургской жизни привыкшее к нейл 57. Если вспомнить что по словам самого г. Чечулина порча шла Ии столицы то мудрено будет согласиться с ним что водворена в провинпи дворян служивших в столиц составляет в истории наших прав благотворное явлено. Еслибы автор принял во внимзне что воспитавшееся в столицах дворяне часто были люди во многих отношснях испорченные что их деятельность в провинциальных городах и по деревням развертывалась на почв крпо- стного права то он не произнес бы фразы: трудно сказать откуда и как возникла эта порча что вызвало ел 92. Впрочем г. Чечулину пришлось сеГчас же прибавить: несомненно что многое дурное шло с самого верху из аристократии из столицы; так упомянутые случаи фаворитизма явились в провннци в непосредственной связи с появлепем там лиц аристократи наместников губернаторов. Таким образом г. Чечулин подтверждает один из наиболе мрачных моих выводов: двор и высшее Суслове оказывали вью прошлом

¹ На стр. 86 г. Чечулин говорит: в первое врежя царствования Екатерины видим действительно как будто кеньге взяточничестаа и других езпорядков в длопрокзводств 11; но всвор ату опять слеживается и взятка по прежнему дается необходимою; честный секретарь когда таковой встрчается кажется рдкик явлением чуть не чудом. Ничего боде мрачного я не говорил в своей книг.