скуй империи изобретет. А ежели божеским соизволением оный любезный наш
внук, благоверный великий князь Иоанн, прежде возраста своего и не оставят по
себе законнорожденных наследников преставится, то в таком случае определяем и
назначившем
в наследники первого по нем принца, брата его, от нашей любезнейшей племянницы,
ее высочества благоверной государыни принцессы Анны, и от светлейшего принца
Антона Ульриха, герцога Брауншвейг-Люнебургского, рождаемого, а в случае и его
преставления – других законных из того же супружества рожденных принцев, всегда
первого, и при оных быть регентом до возраста их семнадцати же лет упомянутому
ж государю Эрнсту Иоанну, владеющему светлейшему герцогу курляндскому,
лифляндскому
и семи-гальскому; в таком случае, ежели б паче чаяния по воли божеской
случиться могло, что вышеупомянутые наследники, как великий князь Иоанн, так и
братья его, преставятся, не оставят после себя законнорожденных наследников,
или предвидится иногда о ненадежном наследстве, тогда должен он, регент,
заблаговременно с кабинет-министрами, и Сенатом, и генералами-фельдмаршалами, и
прочим генералитетом о установлении наследства краснейшее попечение иметь и по
общему с ними согласию в Российскую империю сукцессора изубрать и утвердить; и
по такому согласному определению имеет оный Российской империи сукцессор в
такой силе быть, якобы по нашей самодержавной императорской власти от нас самих
избран был. И яко мы вышеописанное определение по довольному и здравому
рассуждению в пользу нашей империи и всех наших верных подданных учинили, того
ради и чрез сие всемилостивейшее повелеваем, чтоб все государственные чины в
управлении по должностям своим дел оных регенту были во всем так, как нам,
послушны и в пользу империи все его повеления и учреждения исполняли. А между
тем неизменно уповаем, что оный определенный от нас регент по имеющей чрез
многие годы к нам верной ревности остывшей нашей императорской фамилии
достойное и должное почтение показывать и по их достоинству о содержании оных
попечение иметь будет. И яко, с одной стороны, такое регентское правление его
любви герцогу курляндскому натуральным образом не инока как тягостно и трудно
быть может и он сию тягость при
Этот акт был напечатан 18 октября; на другой день, 19 числа, печатают указ
императора Иоанна III: «По указу его императорского величества, будучи в
собрании, Кабинет, Синод, Сенат обще с генералами-фельдмаршалами и прочим
генералитетом по довольном рассуждении согласно определили и утвердили: его
высококняжескую
светлость от сего времени во всяких письмах титуловать по сему: его высочество,
регент Российской империи герцог курляндский, лифлянд-ский и семигальский». И
только через четыре дня вышел указ императора титуловать высочеством
«вселюбезнейшего
его государя отца принца Антона Ульриха».
Заметили странность в распоряжении о наследстве: в случае бездетной смерти
императора Иоанна ему должны были наследовать родные братья его от того же
брака Анны Леопольдовны с принцем Антоном. Это распоряжение имело такой
смысл, что если бы принц Антон и все сыновья его умерли или если бы Анна
Леопольдовна развелась с принцем Антоном и вышла замуж за другого, то дети ее
от второго брака лишались права на престол, следовательно, это право делалось
принадлежностью не внука царя Иоанна Алексеевича, но принца Антона
Брауншвейгского.
Распоряжение о престолонаследии составлял Остерман, в котором трудно было
предположить ненамеренное допущение такой странности; гораздо легче
предположить, что Остерман, будучи самым ревностным приверженцем принца Антона
и зная нерасположение к нему жены его, Анны Леопольдовны, хотел этим выражением
– «от того же брака» – заставить ее сохранить брачную связь с принцем Антоном.
Бестужев, писавший распоряжение о регентстве Бирона, должен был повторить это
условие, чтоб не розниться с только что объявленным манифестом о
престолонаследии.
Более внимательные могли заметить и другую странность в упомянутых актах: при
вопросе об избрании государя и о новом регентстве, в случае если бы Бирон
сложил с себя звание регента, необходимо было участие кабинет-министров. Сената
и генералитета, о Синоде ни слова; только когда надобно было дать Бирону титул
высочества, то является и Синод.
Как бы то ни было, в первые минуты все эти распоряжения прошли
беспрепятственно, и герцог курляндский стал управлять Российскою империею;
беспрекословное повиновение всех оправдывало последнее слово умирающей Анны
своему фавориту: «Небось». Бирон начал милостями. Еще в царствование Анны был
возвращен из ссылки князь Александр Черкасский и жил в своих деревнях; теперь
регент возвратил ему камергерский чин и позволил приезжать из деревень в Москву
и другие места и жить свободно, где захочет. Василию Кирилловичу Тредиаковскому
из конфискованного имения Волынского выдано 360 рублей, сумма, равная годовому
жалованию Во-
