реи Терезии выгодные предложения, то английский король прежде всего желает
их сообщения; при этом советует полюбовно помириться, но без малейшего
нарушения прагматической санкции, иначе какая-нибудь держава откажется от
гарантии этой санкции под предлогом, что сама наследница Карла VI нарушила ее и
таким образом освободила других от гарантии. У прусского короля в Силезии до
50000 войска да еще ожидается 20000, и потому страна может быть спасена только
диверсиею
с русской стороны, чего усиленно домогаются в Вене, ибо мирное посредничество
России
не помогает. Фридрих II, прочтя грамоту русского министра, только поморщился,
но от своих поисков не унялся. Франция молчит в Вене и интригует в Германии,
располагает курфюрстами Баварским, Кельнским и Пфальцским, обещает Баварскому
провозгласить его швабским королем и добыть ему часть австрийского наследства;
курфюрсты Майнцский и Трирский по слабости ничего не могут сделать, и, таким
образом, Франция грозит всемирною бурбонскою монархиею.
В Петербурге хотели воспользоваться затруднительным положением Марии Терезии
и заставить признать императорский титул русских государей. Но австрийские
министры и тут не сдались: государственный секретарь барон Бартенштейн сказал
Ланчинскому,
что надобно подождать. «Знаете, – сказал он, – сколько явных врагов и тайных
недоброжелателей у нас в империи, особенно при предстоящем императорском
избрании, самые маловажные обстоятельства толкуют злостно, а за такой поступок
стали бы сильно кричать и подняли гонение». Петербургский двор требовал также,
чтоб в переписке между обоими Дворами употреблялся не латинский, а немецкий
язык, понятный правительнице и мужу ее. На это министры отвечали, что Венгрия
есть первенствующее королевство в державе Марии Терезии, а короли венгерские
исстари употребляли латинский язык. Ланчинский возражал, что латинский язык
принадлежит римским цесарям, а Мария Терезия есть немецкая государыня, и
Венгрия принадлежит ей как эрцгерцогине австрийской; но министры упорно стояли
при своем, указывая, что французский посол не принял первой извести-тельной
грамоты о восшествии Марий Терезии на престол, потому что грамота была не на
латинском
языке. Министры жаловались: «У нас сильные враги и могущественные друзья;
только первые на наснападаютдействительно, а дружеская помощь еще далеко, тогда
как без нее после двух несчастных, разорительных войн здешнему дому не устоять;
один на другого ссылается: английский король указывает на союз, который
надеется заключить с петербургским двором. Итак, единственная надежда остается
на Россию, которая должна сделать почин и ободрить приятелей наших».
На эти донесения в Петербурге отвечали: «Целый свет не может довольно
надивиться слабому оборонительному состоянию венского двора; надобно было
ожидать, что в таком крайнем случае употребятся и крайние меры. Всю тягость
войны навалить на союзников невозможно. Королева венгро-богемская – главнейшая
интересованная партия: от нее и главнейшие действия ожидаются, которым союзники
должны помогать. Такие большею частою ответы получаем от всех дворов, где мы по
верному нашему доброжелательству в пользу ее величества стараемся. Вы можете
внушать, что ничто другие державы не может так склонить к паданию скорейшей
помощи, как прямые и сильные действия с королевной стороны. На жалобы
австрийских
вельмож, что Россия оставляет их без помощи, можете отвечать, что если кому
жаловаться, то нам; но, избегая неприятных объяснений, мы все предаем забвению.
О Франции и сомнительных ее поступках мы уже давно с венским двором в
конфиденции
изъяснились; но жаль, что все наши изъяснения были мало уважены, и следствия
этого теперь ясны. Швеция одною Франциею против нас двигается; старанием
Франции заключен против нас оборонительный союз между Швециею и Турциею; король
прусский в надежде на Францию так смело и отважно поступает, ибо Франция одною
миною и декларациею могла его удержать; курфюрста Баварского Франция содержит и
явно прочит его в императоры, без сомнения желая доставить ему притом и
значительную часть австрийского наследства, ибо без этого императорское
достоинство было бы ему тяжело; курфюрстов Кельнского и Пфальцского Франция
утверждает в их противных положениях; Англия и Голландия должны смотреть на
Францию, боясь от нее нападения, если станут помогать Австрии; сколько Франция
помогла в бывших с Портою несогласиях и в нынешнем последнем случае, о том в
Вене известно и в том состоят все плоды, которые мы все до сего времени от
Франции имеем, и можно видеть, что она теперь ищет во всем свете зажечь военный
огонь, а потом уже будет приводить в исполнение свои дальновидные намерения с
наибольшею силою и с наименьшею тягостью и опасностью. Хотя жаль, что мы,
отдавая сами себя и свои интересы в руки Франции, привели эту державу в такое
опасное для нас состояние: однако дело уже сделано, и ничего другого не
остается, кроме