русским требуют предупреждения Северной войны: если войны миновать нельзя,
то необходимо кончать ее как можно скорее, а посылка эскадры одинаково служит к
тому и другому; «чрез предупреждение или скорое окончание войны мы получим
свободные руки и будем в состоянии помогать общему делу». Но Англия стояла на
своем и в заключаемом с Россиею союзном договоре постановила пункт, что во
время войны с Испаниею за неимением кораблей не пошлет эскадры в Балтийское
море, но вместо того будет давать России ежегодно по сто тысяч фунтов
стерлингов. Договор не был ратификован. В таком же положении находились дела и
по объявлении шведами войны.
Россия и Англия сближались по одинаковости враждебных отношений своих к
Франции. Неприязненные действия последней против России были очевидны, и,
несмотря на то, дипломатические сношения между двумя дворами не прерывались,
русский посланник находился в Париже, французский – в Петербурге.
Вице-канцлер граф Головкин обратился к великому адмиралу графу Остерману с
откровенным
мнением, «что зело потребно бы было всячески стараться себя из рук Франции
вывесить
в рассуждении ее тайных неприятельских поступков. Великий адмирал отвечал во
взаимной конфиден-ции, что находит мнение вице-канцлера очень основательным, но
так как Франция была посредницею при заключении мира между Россиею и Портою и
приняла на себя его гарантии, то мнится, что при нынешних конъюнктурах не
надобно ее огорчать никаким наглым поступком, но всячески менажировать, ибо
хотя она теперь тайно нам злодействует, однако наружно всякую дружественную
апаренцию
оказывает; но, когда мы что-либо явно ей учиним, тогда она уже наружным образом
нам вредить может, итак, лучше ее злости истинною твердостью удерживать, нежели
самим в чем-либо зачинщиком быть, чтоб весь свет видел, какую мы к ней
умеренность показываем, и лучше тайное злодейство ее ныне сносить, нежели явно
ее на себя подвигнуть».
В марте Остерман писал в Париж Кантемиру: «По нашему мнению, французское
намерение ни к чему иному клонится, окорме чтоб наперед военный огонь везде
запалить, а потом, получи чрез то свободные способы, свои дальние виды тем
скорее и лучше в действо производить. Сие наше мнение от того не отдалено, что
вы уже неоднократно в прежних своих реляциях доносили и в нынешней надежно
подтверждаете, а именно, что Франция действительно против венского двора оружие
употреблять не станет, и по тем же от вас самих объявленным резонам мы и ныне в
том с вами утверждаемся; однако ж по некоторым надежным же секретным ведомостям
является: 1) что между Франциею, Испаниею и курфюрстом Баварским Протову дому
австрийского действительное согласие учинено; 2) что вследствие того великая
сумма денег к баварскому двору от Испании действительно уже заплачена, из
которой чрезвычайные в Баварии происходящие сильные вооружения чинятся; 3) что
из Алзации под образом дезертирования много людей из французского войска в
Баварию отпускаются; 4) что Франция действительно 30 тысяч своего войска к
нему, курфюрсту Баварскому, во вспоможение послать намерена; 5) что такожде
короля прусского к себе присоединить намерение имеет; 6) и дабы австрийский дом
вовсе и нашего вспоможения лишить, то Швецию на нас поднимают, которой для того
и два миллиона денег обещали. Сия ведомость от доброй части тем, что ныне в
Швеции происходит, подтверждается. Мы вам о том для того пространно сообщаем,
дабы вы, будучи там на месте, толь наипаче обо всем том подлинно проведать в
состоянии были и надлежаще стараться могли, что надлежит до ваших поступков при
всех таких обстоятельствах. Подлинно оные наиглавнейшее в том состоять имеют,
что с крайним прилежанием и тамошние поступки, и происхождении смотреть и
заблаговременно и обстоятельно обо всем доносить».
Чтоб вызвать какое-нибудь объяснение, в конце марта Кантемир обратился к
кардиналу Флера с предложением, что император готов вступить в соглашение с
французским королем об общих мерах для исполнения гарантии прагматической
санкции; император тем охотнее открывает свое намерение королю, что из всех
донесений его, Кантемира, усмотрел доброе расположение короля к Марии Терезии и
к сохранению европейской тишины и что если две такие сильные державы примут
общие меры, то исполнение гарантии будет легко. Кардинал отвечал с сердцем, что
король не может и не должен принимать никаких мер к поправлению дурного
положения королевы венгерской; удивительно, что от короля требуют помощи Марии
Терезии,
к чему он вовсе не обязан; эту тягость нести должны те державы, которые приняли
на себя гарантию прагматической санкции, а французский король прагматическую
санкцию не гарантировал; Франция хотя и не объявляла войны англичанам, однако
находится с ними не в такой дружбе, чтоб вместе с ними
