сам никогда не решится доложить дело. Отсюда ясно видно, что я до сих пор не имел ни малейшего желания вредить Бестужеву, напротив, всегда заступался и просил за него, начиная с того что доставил ему место и голубею ленту. Я никогда не был высокого мнения об его уме: но что же делать, когда нет способнейшего?

Я надеялся, что он будет послушен и что брат его, обер-гофмаршал, совершенно его образует; ноя жестоко ошибся в своем расчете: оба брата – люди ограниченные, трусливые и ленивые и потому или ничего не делают, а если делают, то руководятся предрассудками, своекорыстием и злобою, чем особенно отличается вице-канцлер; теперь они находятся под влиянием генерала Боты, и, по их мнению, императрица не должна оставлять без помощи королеву венгерскую. Императрица давно уже это заметила и теперь открыла мне, что подозревает вице-канцлера в получении от королевы Венгерской 20000 рублей; это подозрение подкрепляется тем, что Бестужев каждый раз то бледнеет, то краснеет, когда она при нем скажет что- нибудь против Боты. Время, следовательно, должно показать, кто из нас более подкуплен – я или вице-канцлер – и чьи советы были полезнее. С тех пор как существует союз между здешним Кабинетом и венским, Россия не получила ни малейшей от него пользы и скорее получила вред, как оказалось в последнюю турецкую войну. Кроме того, вице-канцлер наводит на себя подозрение тем еще, что усильное настаивает на отъезде Брауншвейгской фамилии из Риги за границу; хотя это и обещано в манифесте, но потуплено опрометчиво, без достаточного обдувания дела; в настоящее время никто, желающий добра государыне, не посоветует этого, и, пока я жив и пользуюсь каким-нибудь значением, бывшая правительница не выедет из России. Россия все-таки Россия, и так как это не последнее обещание, которое не исполняется, то императрице все равно, что об этом будут говорить в обществе». Выходка Лестовка относительно способностей обоих братьев Бестужевых показывала, до какой степени уже разгорелась в нем вражда к ним. Шетарди высказывался так же резко: «Остерман был плут, но умный плут, который отлично умел золотить свои пилюли; теперешний же вице-канцлер просто полусумасшедший: что же касается обер- гофмаршала. то он, может быть, и не глуп, но слишком слепо доверяет Боте». Но Шетарди должен был, по крайней мере на время, уступить полусумасшедшему человеку; он уехал из России, сочтя невозможным оставаться долее после того, как его не допустили посредничать при мирных переговорах с Нолькеном. Елизавета простилась с ним как со старым приятелем, не утратившим нисколько ее расположения, но дружбе французского двора не верила более.

Бестужев, указывая на враждебные намерения Франции, ссылался на депеши князя Кантемира.

7 января 1742 года Кантемир писал императрице: «Здешнее министерство от счастливой перемены в России ожидает полезных для французских интересов последствий и если в вашем им. ястве найдет склонность, соответственную здешним намерениям, то не сомневаюсь, что будет показано самое искреннее расположение ко вступлению в теснейшие обязательства с Россиею. Все движения здешней политики имеют целью королеву венгерскую и англичан. Главные усилия Франции клонятся к конечному ниспровержению силы австрийского дома, и все те державы, которые поставляют препятствия этим усилиям, считаются здесь не менее враждебными, и не меньше желают здесь их ослабления. Потому всегда здесь на Россию неприятными глазами смотрели, поднимали против нас неприятелей, чтоб препятствовать ей вступаться за австрийский дом. На том же главнейшим образом основана здешняя ненависть и против англичан, умалчивая о том, что эта ненависть усиливается могуществом англичан, на море и процветанием их торговли. Из этого ваше им. яство изволите усмотреть, что если ваше величество намерены содержать прежние обязательства с венским и английским дворами, то не можете себя льстить дружбою с здешним, и нетрудно предвидеть, что в деле примирения России с Швециею спешить здесь не станут, пока вашего величества намерения совершенно не высмотрят».

Относительно примирения с Швециею Кантемир писал в марте: «Предложения Франции нисколько не сходны с часто повторенными обнадеживаниями об истинном доброжелательстве королевском к вашему величеству. Кроме этих предложений Франция составляет проект о тройном союзе между нею, Швециею и Даниею. Франция побуждает Порту против России; из этого ясно, что древний здешний проект об уменьшении русских сил не выходит из головы. Я обязан подтвердить, что всякая предосторожность против здешних хитростей не только прилична, но и очень нужна, потому что на здешние обнадеживания полагаться никак нельзя. Верно то, что одна опасность со стороны Англии и Голландии может остановить отправление здешней эскадры в