Картере отвечал на это Нарышкину: «Наши купцы этого не требуют, потому что
довольны письменным объявлением, данным мне шведским министром от имени
королевского, что наши торговые корабли могут смело идти во все гавани русские,
причем я сказал шведскому министру прямо, что эти корабли повезут в Петербург
сукно для обмундирования русской армии. Так как Швеция всегда дорожит Англиею,
то можно положиться на обещания шведского короля. Если же наша торговля
потерпит хотя малое стеснение, то сумеем отмстить эскадрою, которая уже на
всякий случай приготавливается. Неприлично Англии послать 5 или 6 кораблей;
если пошлем, то 15, 20 или больше. Посылка эта единственно зависит от
императрицы: если изволит войти в наши виды, то корабли будут готовы так скоро,
как захочет; а истинные интересы российско-английские требуют полного согласия
в общем и усильном вспоможении королеве Венгерской».
Чтоб побудить Россию поскорее войти в виды Англии, лорд Картере писал Вейчу
8 июня: «Королю небезызвестно влияние г. Лестовка, который природный подданный
его величества как курфюрста Ганноверского; поэтому королю угодно, чтоб вы
выведали, как он расположен к своей родине и не согласится ли оказать услугу
королю, который в таком случае уполномочивает вас обещать ему от нас пенсию.
Таким
же образом повелевается вам поступить в рассуждении обоих Бестужевых. Ни один
из этих господ не имеет причины совеститься принять от короля такого рода
милость, ибо ничего более от них не требуется, как только содействия к
заключению между морскими державами и Россиею теснейшего союза для
восстановления спокойствия на севере и обеспечения свободы Европы, что все
совершенно согласно с истинным интересом России». На это Вейч отвечал 9
сентября: «Я не щадил здоровья и денег для приобретения дружбы Лестовка,
просиживал
с ним целые ночи, играл в большую игру; он уверял меня, что будет стараться о
теснейшем
союзе между Россиею и Англиею; я предложил ему пенсию, и он принял ее». Пенсия
была в 600 фунтов стерлингов.
В конце ноября Вейч сделал русскому двору конфидентное представление, что
его двор очень желает иметь откровенное сообщение о намерениях императрицы в
рассуждении шведских дел, восстановления старого министерства и английского
влияния, объявляя со стороны Англии всякую готовность к соглашению с Россиею и
к принятию с нею общих мер. Вейчу отвечали, что такое доброжелательное
намерение со стороны короля приятно императрице и для приведения этого
намерения в исполнение она готова действовать с Англиею сообща в Швеции. Так
как при сеймах в этой стране много помогают деньги, то императрица определила
со своей стороны 40000 рублей. Нарышкину в Лондон дали знать, что Россия желает
доставить шведское наследство администратору голштинскому епископу Лобскому.
Нарышкин должен был открыть это желание лорду Картерету и требовать содействия,
причем для сильнейшего склонения короля к этому содействию предложить брачный
союз епископа Лобского с английскою принцессою; для окончательных переговоров
об этом деле должен был приехать в Лондон голштинский министр Бух-вальд.
Нарышкину наказано было поступать в этом деле с величайшею тайною, чтоб не
испортить его разновременным разглашением. На сообщения Нарышкина Картере
отвечал, что французы назначают 40000 фунтов в Швецию для того, чтоб сейм
выбрал наследником престола герцога Цвейбрикенского, а если Россия даст сорок
тысяч рублей да Англия столько же, то выйдет только 20000 фунтов: даст ли
императрица еще денег по требованию необходимости? Нарышкин отвечал: «Надеюсь,
что императрица не остановится за деньгами для исполнения своего желания».
Потом Картере сказал: «Наше намерение было доставить шведское наследство брату
нынешнего шведского короля». Нарышкин отвечал, что это было бы чрезвычайно
трудно, во-первых, по причине разноверия, ибо шведы не хотят кальвиниста; во-
вторых,
по народному нерасположению к особе принца Гессенского; в-третьих, французская
партия никак на это не согласится. Следовательно, чтоб не потерять окончательно
влияния в Швеции, Англии остается один способ – помогать России в доставлении
наследства епископу Лобскому, который может жениться на принцессе английской.
Картере,
согласился с этим и сказал: «Только бы нам выжить от вас французов, а то мы
много для вас сделаем». Картере дал понять, что его королю очень хочется быть
посредником в примирении России с Швециею, тем более что Франции в этом
посредничестве было отказано. На донесение Нарышкина об этом Бестужев заметил:
«Когда одному отказано, никому другому никоим образом быть не можно».
Между тем обещанный пересмотр союзного договора был окончен, и 11 декабря в
Москве он подписан с английской стороны Вейчем, а с русской – Бестужевым и
Преверном.
В случае нападения от кого-либо на короля английского русская императрица
немедленно посылает ему на по-
