10 апреля Румянцев и Любрас объявили шведам уступку Финляндии по Нюланд как
ультиматум,
а 30 апреля писали императрице, что мирный конгресс скоро должен рушиться, ибо
из Швеции нет никакого ответа насчет ультиматума, а потому ничего не остается
как усмирять гордого неприятеля силою оружия. Бухвальд в начале мая писал, что
в Швеции никогда не согласятся на уступку по Нюланд, ибо считают эту провинцию
и Фридрихсгамскую гавань столь важными, что с потерею их остальная Финляндия
ничего не значит. «Здесь, – писал Бухвальд, – с прежним усердием продолжаются
военные приготовления, армия будет от тридцати до сорока тысяч человек.
(Угрозы! – заметил Бестужев на поле, – столько нет!) Флот будет состоять из
двадцати четырех военных кораблей. (Неправда! – заметил Бестужев.) Если Дания
достигнет здесь своих целей, то немедленно пришлет 10000 человек, которых она
наготове держит в Норвегии для соединения с шведскими войсками, и вместе будет
действовать в Вестерботнии; остальные же датские войска будут употреблены для
нападения на Финляндию с аланской стороны». На это Бестужев заметил: «Прежде ни
о чем не писал, а ныне с разными угрозами!» Бестужев вообще был недоволен
ведением
дела; не был доволен Бухвальдом, который думал только об интересах голштинского
принца и стращал русское правительство для того, чтоб оно поспешило уступить
всю Финляндию на условии избрания епископа Лобского; Бестужев не был доволен и
Румянцевым, которого упрекал в излишней торопливости, и отвечал ему не очень
ласково на его письма. Разобиженный Румянцев писал ему: «Я никогда не думал,
чтоб ваше сиятельство на мое покорное письмо так недружеские ответствовали:
хотя б что и противно, может быть, неискусством пера моего усмотреть изволили,
то б дружески, а не с такими выговорами дали мне знать». Когда Румянцев и Любрас
написали в Петербург, что нет надежды на уступку шведами Нюландии, то Бестужев
заметил: «Худые пророки!»
Но Бестужеву бороться было трудно: императрица сильно желала возведения на
шведский престол епископа Лобского, все сильно желали мира, и 24 апреля
собрание рассудило следующее: «По настоящим ныне в Европе конъюнктурам и
состоянию здешней империи весьма желательно и нужно, чтоб война прекращена была
полезным миром для того: если в немецкой земле настоящая война прекратится, а
шведы
мимо епископа Лобского выберут в наследники престола кронпринца Датского или
принца Биркенфельдского, то опасно, чтоб Пруссия, Польша, Дания, Франция, Турция
и другие державы не вмешались в войну между Россиею и Швециею и не стали
помогать шведам; притом продолжать войну тяжело будет для России, потому что
империя и без того уже несколько лет в беспрерывной войне находится. Поэтому
если епископ Любский действительно признан будет наследником шведского
престола, то Россия может оставить за собою Кюменогор-скую область, включая
сюда Фридрихсгам и Вильманштрандт, также Савалакс и Бейшлот с их дистриктами,
ибо эти области прикрывают Выборгский, Кексгольмский и Олонецкий уезды».
На это мнение императрица отвечала: «Лучше нам оставить за собою малое, да
нужное, а шведам уступить большее и им полезное, а нам ненужное, а именно: нам
оставить за собою Ню-ландскую провинцию и Кюменогорскую область, что очень
нужно для сообщения с нашим эст-ляндским, ингермандским и карельским берегом;
из Кексгольмии столько оставить за нами, сколько заняла граница, учиненная по
Ништадтскому
миру, а шведам уступить в прибавок к прежней уступке Тавастию всю и Савалакс.
Итак, шведам большая часть Финляндии останется, а нам меньше, но нужнее для
удержания соседей от неприятельских нападений, которых ожидать надобно от
лежащих по морю мест, а не на Олонец и Кексгольм. Протову опасности от имеющих
вступиться в нынешнюю против нас войну предлагается от нас собранию: во-первых,
помощь божия, от многих лет государство наше в правде защищающая; да и
опасности теперь еще на деле не видно, а если б и оказалась, то имеем на
границах войско. Что государству нашему от продолжающейся войны не без тягости,
и на оное ответствуем, что оное все как было, так и будет по предвидению божию;
однако ж видели и видим, что господь бог в правде государству нашему свою
помощь подавал и подает; сего и впредь от его ж благословения ожидать имеем. Мы
ничего иного от собранных не желаем, токмо дабы поступали и ныне с тем же духом
крепости, который явили нам в собственных своих мнениях». Собрание отвечало,
что указанные императрицею условия оно признает за наилучшие и благодарит за
откровение высочайшего намерения.
В половине мая пришел из Швеции ответ, что король не может уступить Нюландии,
а только Кюменогорскую область. Русские уполномоченные по указу из Петербурга
согласились на уступку Нюланда, но потребовали к Кюменогорской области Савалакса
и Карелии и в случае несогласия объявили, что уезжают; это было 14 июня. Между
тем в Петербурге 8 июня собрание рассужу-