именно требовать защиты». Относительно сейма Бестужев доносил, что прусский
министр Валлен-род и резидент Герман, получи из Берлина 20000 червонных,
стараются этими доказательствами, даваемыми из рук, удостоверить поляков в
добром расположении к ним своего двора. Прусские деньги раздаются земским
послам, чтоб сделать сейм бесплодным.
Бестужев должен был хлопотать, чтоб на сейме не было речи о Курляндии. Это
дело было трудное; всего легче было бы освободить Бирона и отпустить его в
Курляндию;
об этом просил императрицу король Август, но Бестужев должен был отвечать, что
по государственным причинам Бирон и потомство его не могут быть освобождены и
выпущены из пределов России. Императрица предлагала в герцоги принца Гессен-
Гомбургского;
на этот счет король велел сказать Бестужеву, что лучше бы императрица
соизволила ходатайствовать за кого-нибудь другого; по мнению почти всех
польских вельмож, этот кандидат невозможен; принц Гессен-Гомбургский во время
последней революции в Польше приобрел здесь более неприятелей, чем друзей.
Тогда Бестужев и Кейзерлинг предложили другого кандидата – принца Августа
Голштинского,
и это предложение было принято с удовольствием.
Но от Курляндии постоянно отвлекала Пруссия. В октябре Бестужев и Кейзерлинг
доносили, что Валленрод предлагал польскую корону сендомирскому воеводе Тарле,
а если он не хочет, то обещал возвести на престол Станислава Лещинского, лишь
бы только Тарле принялся за конфедерацию и отказал в повиновении королю
Августу. У Тарле с Валленродом начались ночные совещания; король велел Брилю
сказать Тарле, что он удивляется этим ночным беседам, которые не могут иметь
целью благо и спокойствие государства, ибо доброе и позволительное дело дня и
света
не боится, и если сейм желаемого конца не получит, то король найдется
принужденным заявить об этом поведении воеводы в Сенате и в депутатской камере.
Испуганный Тарле просил быть представленным королю, рассказал сам, о чем у него
шло дело с прусским посланником, и обещал, что не позволит чужестранным
обольщениям отвести себя от верности. Ждали, что французский посланник С.
Северян
привезет деньги, назначенные для возбуждения конфедерации на Волыни, и Бестужев
с Кейзерлингом писали, что французский двор должен в этом случае действовать по
соглашению с прусским королем. Оба посланника писали: «Изо всего можно
признать, как Франция и Пруссия стараются иметь в Польше такого короля, который
бы зависел от них, именем которого были бы оживлены все прежние договоры с
Франциею, Швециею и Пруссиею и решительная власть над Европой могла быть
утверждена. Люди, проникающие во вредные следствия французских и прусских
внушений и показавшие свою благонамеренность относительно интереса вашего
величества, желают и требуют от нас, чтоб мы именем вашего величества объявили,
что Россия никак не будет спокойно смотреть на конфедерацию и волнения в
Польше, но постарается прекратить их в самом начале, никак не допустит, чтоб в
соседстве ее разгорелся такой же пожар, какой свирепствует в остальной Европе».
Послы указывали своему правительству на родословную, изданную в Бреславле, в
которой значилось, что Юрий Подеброд и Владислав были похитителями венгерской и
богемской короны, а законное наследство принадлежало курфюрсту Иоанну
Бранденбургскому,
от которого происходит нынешний король прусский.
В конце октября сейм был приведен в чрезвычайное движение: депутат
Вильчевский
объявил всей посольской избе, что прусский министр деньгами склонял его к
разорванию
сейма, дал тысячу ефимков и обещал три тысячи червонцев; при этом Вильчевский
вынул из кармана полученные деньги и бросил на пол избы. По примеру Вильчевского
и другие депутаты объявили о том же. Но Валленрод, не дожидаясь никаких
сообщений об этом от польского министерства, потребовал удовлетворения. Так как
сношение с Тарле окончилось неудачно, то Валленрод обратился с предложением
польской короны к форшнейдеру Полоцкому. Бриль уверял Бестужева и Кейзер-линга,
что сам читал обнадеживания, сделанные прусским королем Полоцкому. Послы
доносили, что число прусских и французских приверженцев ежедневно умножается.
Вельможи и мелкая шляхта больше прежнего друг против друга раздражаются, и,
таким образом, огонь уже тлеет под пеплом. Послы советовали на границах у Киева
и Смоленска собрать несколько тысяч войска и объявить, что Россия не допустит
нарушения
спокойствия в Польше. Решительные средства, казалось, были необходимы, потому
что вскрытие подкупа Вильчевским не помогло: девять земских послов,
подкупленных прусскими деньгами, не допустили до соединения земской избы с
сенатом, и сейм прекратился за истечением срока; с французской и прусской
стороны было внушено подкупленным вельможам и шляхте, что если они не уничтожат
сейма, то имена их будут обнародованы. После этого Мхи. Петр. Бестужев счел
нужным написать из Варшавы такое письмо графу
