откуп с уменьшением оклада против акцизного сбора. 5) Взыскать 30 рублей за
передаточные деньги при покупке лошадей в казну. 6) Взыскать 126 рублей за
взятки лошадьми с инородцев. 7) Взыскать 36 рублей за взятых у донского атамана
и есаула лошадей. 8) За взятые с них же волчьи меха и лошадей 76 рублей. 9) 300
рублей, взятые с купца Курышкина за немедленную выдачу казенных денег при
подряде вина. 10) 50 рублей за двойное взятие из казны денег на покупку красных
юфтей. 11) 36 рублей за лошадей, взятых с воров-башкирцев за отпуск их из-под
караула на поруки. 12) 1441 рубль, издержанные на канцелярских служителей,
курьеров и на канцелярские принадлежности, тогда как эти издержки велено было
производить на счет виноватых по Оренбургской комиссии. Татищев явился виновным
также: 1) в отправлении при ташкентском караване собственных товаров. 2) По
смене брата своего родного Никифора Татищева, бывшего комиссаром по
Оренбургской экспедиции, не считал его в канцелярии, но отправил к нему нарочно
бухгалтера и протоколиста Маркова без канцелярского определения сек плетьми. 3)
Во время приезда в Оренбург к присяге киргиз-кайсацкого хана Абулхаира выдал
жалованье непорядочно: прежде хану, султанам и старшинам и Средней орде, что
Меньшая орда поставила себе за обиду, и при раздаче жалованья киргизы
поссорились, а главный старшина Меньшей орды. Буксибаи-батырь без присяги
уехал, да и киргизов Средней орды Татищев привел к присяге не всех, а только
старшин;
жалованье раздавал один, без общего согласия и канцелярского определения,
протокол сочинил сам и закрепил один спустя не малое время. 4) Отпустил главных
заводчиков воровства, башкирских старшин, не отослал в комиссию башкирских дел
к следствию и розыску. 5) Не исполнил решения консилиума 1736 года, не услал
воинских команд для скорейшего прекращения башкирского бунта раннею весною и в
распределении по границе войск учинил оплошность. 6) В 1737 году подал
неосновательное представление, что полковник Бардекеевич брал башкирских
лошадей,
скота и прочее, и тем привел Бардекеевича к следствию напрасно; в 1740 году
комиссия оправдала его, с чем согласились и кабинет-министры. Поэтому взыскать
с Татищева жалованье, которое не получил Бардекеевич во время следствия над
ним.
Татищев прислал оправдание: строение в Самаре производил он не без указа,
ибо в инструкции Кириллову и ему велено поступать по своему рассмотрению и в
строении городов дана полная власть. Относительно казенной посуды все вычтено
из жалованья тогда же, на что он имеет квитанцию. Юфть требовалась в казну, и
он продал свою с уступкою против торговой цены. Относительно взяток овчинами,
волками и лошадьми челобитчиков нет и судить нельзя, о цене, кроме доносителя,
никто не показал, но таких дорогих лошадей у каймаков, где они куплены, никогда
не бывало. С отпущенного башкира лошадей он не брал, а что ханские дети дарили
лошадей, то не брать было нельзя по обычаю, и он отдарил их гораздо богаче.
Казаки
также дарят лошадей по обычаю своему, за что командиры их угощают, и это
известно всему генералитету и Военной коллегии. По совести, он не помнит, чтоб
взял с Курышкина. По форме суда и указам Петра Великого доносителям и
челобитчикам должно к суду явиться со всеми документами; Тевелев, Бардукевич и
Иноземцев ничего не доказали, справки вожены, и курьерам прогоны диваны
напрасно. Чтоб судьям и приказным служителям, кто с суда платил жалованье, о
том в указах и уложенье нет.
Между тем 21 мая Бестужев доложил императрице, что необходимо переменить
астраханского
губернатора, потому что он в ссоре с наместником Калмыцкого ханства; сам
Татищев просит об увольнении от астраханского губернаторства, а наместник
просит об отрешении Татищева от калмыцких дел. Императрица согласилась и
назначила преемником Татищева обер-прокурора Брылкина. Но указ об этой перемене
не подписывался целый месяц. 22 июня Бестужев опять доложил, что Татищева
надобно поскорее переменить, потому что Дундук-Даши по вражде к нему может уйти
на Кубань или в Персию. Елизавета отвечала, что перемена уже решена, но
исполнена
будет после свадьбы великого князя.
В самом Сенате приговор над Татищевым не обошелся без протеста.
Обер-прокурор Брыл-кин объявил, что имеет сумнительства: 1) присужденные
комиссиею ко взысканию с прочих деньги взыскать велено с одного Татищева, а те
люди на него по нескольким пунктам не доказали; 2) вина ему отпущена по
милостивым указам 1741 и 1744 годов, и губернатором быть не велено, тогда как в
этих указах повалено возвращенных из ссылки годных определить по-прежнему в
службу
и к делам.
После брачных торжеств указ написан в таком смысле, что Татищеву, сдав дела
своему преемнику, ехать из Астрахани и для излечения болезни жить в деревнях.
Татищев рапортовал в Сенат, что за высочайшую милость рабски благодарствует,
что у него есть деревни в Дмитровском