Григорьев, и в то же время пришел к церкви прикащик дворянина Чоглокова
Семенов с несколькими людьми и дожидался выхода Григорьева, чтоб его бить,
потому что у Григорьева с помещиком Чоглоковым была ссора, неизвестно почему-то
Семенов хотел прибить также и дьякона церкви св. Параскевы Федорова; зная об
ожидавшей их участи, Григорьев и дьякон по отправлении всенощной из церкви не
вышли и были в ней заперты священником. Во время литургии вошел в церковь сам
Чоглоков; увидевши его, Григорьев ушел в алтарь, где и стоял безвыходно. После
обедни Чоглоков из церкви вышел, но прикащик его с товарищами остался. Видя,
что Григорьев не выходит из алтаря, они подошли к алтарю, начали заглядывать
туда, потом врываться; один из них, чтоб схватить Григорьева, ходил прямо между
престолом и царскими дверьми, а Григорьев оборонялся от него обнаженным
кортиком, держась другою рукою за, престол. Семенов с товарищами подавали голос
сквозь царские двери, вызывали Григорьева с великим сквернословием и шумом.
Дьякон стал было в северных дверях, чтоб не пускать нападающих в алтарь, но
один из людей Чоглокова ударил его рукою в висок, другие схватили его за
волосы, вытащили вон из церкви и отдали стоявшим подле нее крестьянам Чоглокова
под стражу. Явился староста поповский, но освободить Григорьева не мог; ходил
за помощью к воеводе, но тот никакой помощи не дал, вследствие чего Григорьев с
женою, дочерью и племянницею, вошедшими во время литургии, оставался около
суток запертым в церкви, окруженной толпою народа с дубьем; наконец пришел
коллежский асессор Сытин, отогнал от церкви крестьян Чоглокова и выпустил
Григорьева с семьею.
Приходили жалобы с востока по поводу обращения инородцев. Синод давал знать
Сенату, что Ярцев по-прежнему жалуется на несносные обиды новокрещеным: так, в
одном сельце разорили их драгуны, которые даже забрали лес, приготовленный на
строение церкви, и употребили его на конюшни. Новокрещены уже не требуют за
обращение в христианство денежного награждения, просят только милостивого указа
об охране их от обид. Сенат распоряжался как мог: приказал Военной коллегии
исследовать, взятое насильно взыскать с виновных и впредь насилий не делать.
Нижегородский архиерей Дмитрий все не ладил с мордвою; он доносил, что в
Терюшевской
волости в деревнях Романице, Березниковой, Клюихе мордва имела многочисленное
собрание и посланного для крещения желающих в селе Старлей попа Алексея Макеева
били смертно, а на посланного с командою для взыскания доимо дворянина
Безделкина
нападали многолюдством; команда заперлась в избе, все исповедались и
причастились, готовясь к смерти. Послана была другая команда, но и ее начальник
донес, что не сладит, мордва собралась многолюдством с рогатинами, бердышами,
стрелами и дубьем, взять себя не дают и помощь к ним идет из других деревень,
все некрещеная мордва. Отправлен был драгунский капитан Иван Аксаков с 75
человеками, и скоро губернская канцелярия известила, что вся мордва приняла
крещение, и потому надобно ли следовать дело о попе Макееве? Сенат отвечал, что
не нужно следовать и объявить мордве, что хотя она подлежала жесточайшим
истязаниям и смертной казни, но за воспринятое христианства прощается. Но скоро
потом мордва той же Терюшевской волости подала просьбу императрице, что епископ
Дмитрий насильно принуждает ее к принятию христианства, держит многих под
крепким караулом в кандалах и колодках, бьет мучительские, смертно; многих и в
купель окунали связанных и крест надевали на связанных же; кладбища их и
моленные амбары архиерей все пожег и дома разорил, от чего многие разбежались и
живут в лесах, оставшиеся пришли в конечное разорение, так что податей и
помещичья доходу стало платить нечем. По выезде своем из их волости Дмитрий
оставил протопопа, который бьет их и мучит, а губернская канцелярия правит на
них подушные доимочные деньги 7000 рублей будто за принявших православную веру.
Сенат приказал: так как в Терюшевской волости осталось мало некрещеных и 7000
заплатить нельзя, то подождать взыскивать до будущего разрешения; в Синод
сообщить ведение, чтоб отнюдь принуждения к вере не было, и Синоду рассмотреть
дело по мордовской челобитной. Но кроме мордвы роковой Терюшевской волости и
чуваши Ядринского и Курмышского уездов подали просьбу императрице на игумена
Неофита, на курмышского протопопа Киприанова, на двоих дьячков и крестьян Дудина
монастыря, что били их мучительские, разоряли и крестили неволею. Кроме мордвы
и чуваш обращаемы были в христианство калмыки, крещеные владельцы которых
увеличивали собою число русских княжеских фамилий: крестившейся ханше, вдове
Дундук-Омбо,
названной Верою, велено называться княгинею, двум ее дочерям – Надежде и Любви
– княжнами, сыновьям – Петру, Алексею, Ионе и Филиппу – князьями Дондуковыми.
На востоке распространяли христианство между инородцами; на западе хотели
охранить православие у своих русских и соплеменников
