являет, то мы как ни желательны скорейшего восстановления повсюду покоя,
однако более в то вступаться за несходно для нас признаем. При изъяснении всего
вышеписаного по поводу каких-либо прусских на здешнюю записку ответов вы не
преминете прилежно избегать всякий досади-тельный вид, но просто прилежать
станете при удобовозможной учтивости, бравость сего нашего поступка им внятно
истолковать и дать уразуметь, с какою умеренностью сей наш ответ о медиации им
учинен, довольно причины имея оный с выговором учинить, понеже его величество
сам оную медиацию предложил и по склонности уже нашей на то ответствовал, что
будто мы оперировали».
Итак, несмотря на раздражение, сами не хотели раздражать, старались избегать
«всякий до-садительный вид»: понятно, что должны были стараться избегать
всякого досадительного для прусского короля дела, к какому старались побудить
Россию Австрия и ее союзники. В начале 1745 года был заключен в Варшаве договор
между морскими державами, Австриею и Саксониею, по которому последняя
обязывалась за английские субсидии выставить значительное войско для
соединенного действия с Австриею против Пруссии. Для обеспечения успеха союзным
державам необходимо было склонить к тому же и Россию. Когда Ланчинский по
окончании дела Боты возвратился в Вену, то был принят министрами Марии Терезии
«с оказанием особливого довольства». При первом же свидании канцлер граф
Улефельд
вручил ему печатный экземпляр циркулярного рескрипта королевы к министрам ее
при иностранных дворах, уничтожающего силу прежнего рескрипта по делу Боты,
после чего стали внушать Ланчинскому, что на русской императрице лежит
обязанность поддержать европейское равновесие, не говоря уже о Франции, король
прусский один в состоянии нарушить спокойствие севера; он уже знает дорогу и в
Константинополь,
потому необходимо силу его поубавить и не только Силезию, но и другие земли у
него отнять, чему Россия легко может содействовать. Если же прусский король
останется при настоящих своих владениях, то хотя и нежелательно пророчествовать
неприятное, однако нельзя не предсказать, что Фридрих II, исполненный
завоевательного духа, скоро доберется до польской Пруссии, потом до Курляндии,
а потом получит аппетит и на Лифляндию.
В Вене делались внушения: в Петербурге с апреля месяца у канцлера и
вице-канцлера происходили конференции с английским посланником лордом
Гиндфордом,
австрийским графом Розенбергом, голландским Деде и саксонским резидентом
Петцольдом
о преступлении России к Варшавскому договору. 29 апреля лорд Гиндфорд, жалуясь,
что от императрицы нет ответа на их предложение, писал своему двору: «Воронцов
снял с себя личину и смело противится преступлению России к Варшавскому
договору, но я надеюсь, что мы в этом деле успеем. Друг мой (Бестужев) намерен
подать свое мнение в самых сильных выражениях, если соперник осмелится подать
свое в таких же. Все старые сенаторы на нашей стороне». Прошел еще месяц, и
только 30 мая канцлер сообщил послам союзных держав ответ на их предложение; в
этом ответе говорилось, что для отстранения всяких затруднений и для скорейшего
окончания дела необходимо откровенное объяснение. В предложении сказано, что от
России не требуется что-либо новое, требуется только исполнение старых
союзнических обязательств, но императрица считает себя обязанною признать случай
союза (casus foederis) только относительно одного короля великобританского;
относительно
короля польского случай союза еще не представился, что же касается королевы
венгро-богемской,
то у нее нет никакого права полагаться на прежние союзные договоры со здешним
двором, потому что союзный договор с императором Карлом VI в 1733 году изменен
в предосуж-дение великого князя-наследника как герцога голштинского, почему
союз от ныне царствующей императрицы не признан, формально до сих пор не
возобновлен и не ратификован, впрочем, императрица готова заключить новый
союзный договор. Императрица не отрекается также заключить конвенцию с
державами, подписавшими Варшавский трактат, конвенция эта должна заключаться в
следующем: Россия выставляет 30000 войска, за которые ей должно быть заплачено
по миллиону двести пятидесяти тысяч албертовых ефимков ежегодно. Если на Россию
нападут турки, персияне или какие-нибудь другие нехристианские народы, то 30000
войска возвращаются назад в Россию, но деньги продолжают уплачиваться во все
время продолжения войны; если же на Россию нападет христианская держава, то
кроме уплаты денег союзники обязаны сделать диверсию в пользу России или
оказать ей выговоренную в договорах помощь, наконец, союзники обязаны
гарантировать
все немецкие владения великого князя-наследника.
Послы отвечали, что переданная им бумага тем более для них горька и
прискорбна, что противна интересу России и славе ее величества: они не станут
говорить о том, что случай союза с