них при оных служителей себе присягать приневолил; неслыханным между
христианами образом природных подданных против собственного своего государя и
отечества оружие носить принуждает; одним словом сказать, повсюду краснейшее
бегство
и разорение причиняет».
Король прусский вступил в Дрезден; Бестужев выехал в Прагу, откуда доносил
императрице о речах Фридриха II, публично сказанных, что если Август III не
поспешит примириться с ним и не откажется от русской помощи, то он не оставит в
Саксонии камня на камне, прибавив к этому, что вовеки не забудет, что Россия
признала случай союза с Саксониею, и не упустит отмстить за это со своими
союзниками, при этом он взглянул на шведского посланника.
Саксония принуждена была помириться; в Дрездене заключен был мир между
Австриею, Пруссиею и Саксониею: Австрия подтверждала Береславский мир, уступая
Пруссии Силезию; Пруссия признавала императором Франца I, мужа Марии Терезии;
разоренная Саксония должна была заплатить Фридриху II значительную сумму денег
и оставить всех захваченных им саксонцев в прусской службе. Граф Бриль тут же
объявил Бестужеву, что они не будут сохранять мира, заключенного с ножом у
горла. Бестужев, донося о причинах торжества пруссаков над саксонцами, писал:
«И того забывать не должно, что здесь с самого начала о движениях
неприятельских и настоящих его силах никогда прямого известия не имели;
напротив того, король прусский о малейших и секретнейших поступках здешнего
двора имел подробные сведения». Подле этих слов канцлер Бестужев сделал
замечание: «Всещедрый боже, да сохрани, чтоб о здешних предвосприя-тиях не
сведал и не предупредил бы, как и саксонцев». Какие же это были предвосприятия?
20 декабря, когда канцлер донес императрице о взятии Дрездена пруссаками и
что король польский просил о скорейшей диверсии в Пруссию, она изъявила
сожаление о таком несчастии Августа III, прибавив, что с ее стороны сделано все
возможное и русские полки отправлены на помощь, но что дальше Курляндии в такое
время года им идти нельзя было. «Так как король прусский, – продолжала
Елизавета,
– теперь час от часу все более и более усиливается, что и для здешней империи
безопасно быть не может, и так как надобно ожидать, что при настоящих
обстоятельствах
польский король согласится на всякий мир, какой только ему предпишет король
прусский, а после объявит мир вынужденным и будет искать удовлетворения, то и с
нашей стороны по соглашению с королем польским и двором венским можно будет
действовать против короля прусского, чтоб сколько возможно силы его сократить.
Для такого случая надобно уже гораздо больше войска приготовить и теперь же
велеть ему собираться в Лифляндии и Эстляндии, чтобы в нужном случае и с одними
своими силами можно было сладить с королем прусским». Для надлежащего об этом
рассуждения и распоряжения насчет войска Елизавета на завтрашний же день
назначила быть при дворе совету.
21 декабря к 9 часам утра в Зимний ее ампер. величества дом собрались на
совет канцлер граф Бестужев-Рюмин, обер-шталмейстер князь Куракин,
генерал-аншеф граф Румянцев, генерал-прокурор князь Трубецкой, генерал-аншефы
Бутурлин и князь Репнин, генерал кригс-комиссар Апраксин, тайные советники
Черкасов, Юрьев и Веселовский. Барон Черкасов объявил им указ императрицы:
подать свои мнения по довольном рассуждении и уважении таких критических
обстоятельств,
что король прусский, не обратив никакого внимания на дружественнейшие отсовето-
вания
со стороны ее величества и предложения добрых услуг в примирении его с королем
польским,
под предлогом предупреждения своих неприятелей-австрийцев сделал нечаянное
впадение в Саксонию, разорил все это курфюршество, взял столицу, пленил двоих
принцев – одним словом, всю Саксонию подвергнул своему игу. Какие надобно
принять меры для возвращения королю польскому его наследственной земли, для
удержания его на польском престоле и для сокращения сил короля прусского ввиду
собственной безопасности Российской империи? За этим указом прочтена была
особливая присяга о содержании секрета и подписана всеми присутствующими. Потом
начали слушать прежние, касавшиеся того же дела мнения канцлера и
вице-канцлера, протокол совета 19 сентября, рескрипты к послам и реляции их,
что продолжалось до половины 12 часа. В это время вошла в залу заседания
императрица, села в кресла и слушала рассуждения членов совета; рассуждения эти
продолжались до двух часов, и ничего еще не было решено. Императрица встала и
отправилась обедать, пригласив к своему столу всех присутствующих. После обеда
в 5 часов они все опять собрались и занимались слушанием относящихся к делу
бумаг до 11 часов, когда снова вошла императрица и с полчаса рассуждала с
членами совета о том же деле, после чего члены совета разъехались. 23 числа
было новое заседание совета в том же порядке, и в этом заседании составилось
единогласное мнение; 24 числа это мнение было написано, подписано и ба-