обязанная нести военные повинности на польской границе и вместе с названием
удержавшая, как видно, и дух своих собратий в Польше, ибо до нас дошли известия
о частых столкновениях между нею и назначаемыми для начальства над нею
генералами. Генерал-майор Вонлярлярский доносил Сенату, что при разборе
смоленского шляхетства является много неспособных к службе по старости,
дряхлости и увечью; вместо них определяются поротно шляхетские недоросли.
Только некоторые годные в службу недоросли по многократным посылкам к этому
разбору в Смоленск к нему не едут, особенно пять сыновей полковника Корсака да
сын хорунжего Вонлярлярского и прочие, и от форпостной службы ухораниваются и
живут в домах при отцах праздно. У некоторых из шляхетства отписаны за домики
движимые и недвижимые имущества, и они скитаются между чужими дворами, питаясь
милостынею, а служба их была без жалованья от вотчин; другие вследствие
челобитья их на него, Вонлярлярского, Сенатом от команды его отрешены,
находятся в команде смоленской губернской канцелярии до указа, к разбору не
являются и форпостной службы не служат; смотря на них, и офицер команды его,
поручик Александр Иванов Потемкин (отец знаменитого потом князя Григория
Александровича), оставят форпост без отпуску его, самовольно съехал в дом свой.
Сенат приказал скрывающихся и съехавших с форпостов штрафовать по обыкновению
смоленского шляхетства, а пока явятся, отписать у них деревни, людям и
крестьянам не велеть их слушаться.
Сенат отмолчался насчет тех шляхтичей, которые, не получая жалованья и
лишившись вотчин, питались милостынею. Старались избежать новых расходов,
которые и без того увеличились, и требовали чрезвычайных доходов: для
вооружения и приготовления к движению всех войск велено было во всем
государстве собрать с тех, кто в семигривенном окладе, по гривне с души, а кто
в сорокаалтынном – с того по пяти алтын. Императрица распорядилась, чтоб в
Петербурге по большим знатным улицам не было кабаков и харчевен; кабакам быть
только в переулках, а харчевни свесить на рынок; но Камер-контора представила
Сенату, что когда кабаки были на знатных улицах, то в сборе было на 24500
рублей в год, а теперь уже столько не сбирается и недобору с 1743 года 55321
рубль. Уже 17 лет, как в Московской губернии питейные сборы откупали компа-
нейщики,
платя 222812 рублей в год, но теперь отказались; магистрат и купечество также
отказались;
наконец явились охотники-купцы Пастухов, Емельянов и Мещанинов и предложили
взять питейные сборы на 6 лет за ту же цену с наддачею на каждый год по 10000
рублей, а если отдадут без пошлин, то будут платить по 250000 рублей. В то
время в Москве было астерий и фартинг 173 да в уезде 32, при которых служило
672 человека. Муку казна покупала в военные магазины по 2 р. 25 коп. за
четверть, крупу – по 3 рубля за четверть. Писчая бумага второго номера стоила
по 1 р. 50 коп. за стопу, третьего номера – по 1 р. 20 коп., сургуч – по 80
коп. фунт. С 1743 по 1745 год становили подрядом на войска рубашечный холст по
26 р. 90 коп., для нижнего платья – по 22 р. 90 коп., подкладочный – по 18 р.
90 коп., крашенину – по 23 р. 90 коп. за тысячу аршин, ни в 1746 году, по
публикациям, подрядчики не явились: отпускать за море было выгоднее. В 1745 и
1746 годах холста разных сортов было привезено в Петербург 1901007 аршин:
москвичами – 108050 аршин, Переяславками – 347500, ростовцами – 618750,
Ярославцами
– 82029, угличанами – 94552, костромичами – 523927, суздальцами – 20100,
вологжанином – 45799, из пригорода Плеса – 35250, кашинцем – 23050, торопчанами
– 2000. Эти купцы требовали с казны по 48 рублей за тысячу аршин. Тогда товары
их были остановлены. Купцы подали прошение, чтоб завезенный ими к петербургскому
порту в заморский отпуск холст позволено им было теперь продать в заморский
отпуск, потому что Главный комиссариат дает им цену малую, а потом пусть
правительство запретит привоз холста ко всем гаваням из внутренних городов для
лучшего довольствования армии: тогда холсты подешевеют и купцы употребят
капиталы свои в другие торги и промыслы. Но Сенат отказал в пропуске за море
холста, пока вся армия им не удовольствуется.
В Сенат поступали на рассмотрение образцы произведений русских фабрик. Когда
в описываемом году присланы были образцы разных шелковых материй и бархатов, то
сенаторы усмотрели, что некоторые материи, например бархат травчатый – по
малиновой земле алые травы, ленты пунцовые кавалерские, – цветами очень
нехороши, и потому приказали послать указ в Мануфактур-коллегию такого
содержания: Сенат, видя, что на российских мануфактурах те работы продолжаются,
доволен, только подтверждает, чтоб коллегия над заводчиками и фабрикантами
имела крайнее смотрение, пусть стараются шелковые материи делать самым хорошим
мастерством, по образцу европейских мануфактур, употребляя цветы хорошие,
прибирая оные по приличности.
Насчет соли продолжались прежние хлопоты. Строгановы явились в Сенат с
жалобою на
