во во владение тому государю, который будет на шведском престоле. Но
императрица, выслушав ноту, заметила, что вместо сепаратного артикула о
выключении Шлезвига из русской гарантии надобно внести это условие прямо и
явственно в самый договор с целью дать знать и другим дворам, что императрица
не пренебрегает интересами своего племянника; в остальном же она совершенно
согласна с проектом договора.
Преемник Корфа в Копенгагене был камергер Алексей Пушкин, который в одном из
первых своих донесений уведомил о кончине датского короля Хриетиана VI,
последовавшей 26 июля, и о восшествии на престол Фридриха V. Но после этого
донесения Пушкина были так ничтожны, что из Петербурга должны были прислать ему
внушение прилежнее следить за отношениями Дании к иностранным державам и
подробнее сообщать о том своему двору. Другим характером отличались донесения
нового резидента в Константинополе Андриана Неплюева. Турецкие министры прежде
всего наведались, какие подарки привез им новый резидент. Неплюев отвечал, что
резиденты подарков не привозят, и когда переводчик Порты заметил, что по
крайней мере рейс-ефенди нужно что-нибудь дать в знак дружбы, то Неплюев
сказал, что когда этот министр действительно окажет России услуги, то получит
награждение. Новый резидент обратился за вестями к старому приятелю Миралему,
который объявил ему, что на мир с Персиею нет надежды и что Турция находится в
самом бедственном положении, будучи подобна старому бескровному телу, в котором
все кости раздроблены и которое находится при последнем издыхании. На днях
приснилось султану, что шах напал на него; страшно испугался, послал за
муфтием, чтоб растолковал сон, тот кое-как успокоил его. Султан и от природы
неумен, а видя себя окруженным глупыми и злонамеренными людьми, со страха и
печали находится вне себя и часто заговаривается.
При свидании своем с рейс-ефенди Неплюев начал с того, что у буджакских и
крымских татар и в других местах еще много находится русских пленных, и
требовал посылки нарочных для их освобождения. Рейс-ефенди отвечал, что
нарочные были отправлены и возвратились с известием, что нигде уже более нет
русских пленных, кроме обратившихся в магометанство; новых нарочных посылать не
для чего; но если резидент именно покажет, в каком месте и у какого хозяина еще
остаются русские пленные, то немедленно будут отправлены об них надлежащие
указы. Со стороны Порты даны были записки о турецких пленных в России; но
получен был ответ, что таких не имеется, тогда как известно, что они находятся
в Петербурге, Москве, Нежине и Киеве, визир-ский посланец Али сам их видел,
слезные письма от них привез, а другие бегством спаслись от неволи и подали
ведомость об оставшихся. Неплюев отвечал, что был бы рад, если бы русское
представление
о пленных было основательно не более турецкого; к сожалению, в проезд свой он
сам видел русских невольников; если турки хотят послать нарочных в означенные
русские города, то он готов дать паспорта; но рейс-ефенди сам хорошо знает
правду. Рейс-ефенди повторял уверения в непременном исполнении договора,
говорил, что Порта не отрекается освобождать пленных и пошлет указ об этом
крымскому хану, пусть только Неплюев подаст письменное представление. Неплюев
продолжал, что кроме пленных крымскому хану надобно внушить о соблюдении
доброго соседства: он не высылает из Крыма Козаков, называемых агатами, не
высылает беглых Нагаев и калмыков; под предлогом сыска своих беглых татары
подъезжают к русским границам. Рейс-ефенди обещал сделать внушение хану и
говорил, что все это дела маловажные и не могут произвести холодности между
двумя империями; что он не понимает, зачем с русской стороны запрещается
подданным ходить в дружеское государство для зарабатывания денег, ведь это
плоды мира. Неплюев возражал, что плоды мира состоят во взаимном
распространении купечества, а не в приеме беглых, и спрашивал, приятно ли было
бы для Порты, если б в России приняли несколько сот буджакских или других
татар, подданных турецких, и настаивал, чтоб непременно выслали из Крыма агатов.
«Я с вами согласен в маловажности всех этих дел, – говорил он, – но если этим
народам немного спустить, то они по своему непостоянству и хищничеству скоро из
малых большие дела сделают, которые труднее будет исправить. Согласен, что
неприятно, скучно слышать беспрестанные жалобы на такие мелкие дела; но от этого
вы можете избавиться, если при хане будет находиться русский консул; это
особенно нужно и для торговли, если Порта желает ее распространения; если
теперь французам, а прежде и шведам без всякого торгового и пограничного дела
позволено было держать в Крыму консулов, то русскому консулу там должно быть по
всем причинам». Рейс-ефенди отвечал, что Порта не может вмешиваться в
собственно ханские дела, а Россия должна сделать предложение о консуле прямо
хану.
В октябре Неплюев сообщил важную новость о неожиданном заключении мира между
Тур-
