тельное, если б, например, потребно было получить денег 2028815 рублей, то
сверх разверстки на соль прибавить по 13 3/4 копейки, и придет 1028815 рублей
85 1/2 копейки, а на вино сверх разверстки прибавить по 50 копеек на ведро,
получится миллион, или прибавить больше на вино, а меньше на соль, как угодно.
Этот излишек за соль станет приходить и со всех тех, которые ничего не платят в
помощь положенных в подушный оклад; если же вышеписаную сумму собрать с
положенных
в подушный оклад, то придется с числа ныне обревизованных душ, именно 6491381,
сверх обыкновенного подушного сбора положить на душу по 31 1/2 копейки, что
будет им чрезвычайно тяжело, да и нельзя надеяться, чтоб бездоимочно можно было
собрать; а если б и собрано было со взысканием обыкновенным порядком, то без
содержания под караулом и прочих строгостей обойтись нельзя будет; в
последующем же за тем годе не только нельзя надеяться получить вновь такой же
сбор, но сомнительно, чтобы и настоящий оклад можно было выбрать по причине
такой значительной накладки, а, конечно, останется домика немалая; а за вино
станут платить не сохраняющие впрок себе своих денег, которых как ни унимать, а
все нельзя удержать от пьянства.
Шувалов подавал мнение об уравнении цен на соль еще в 1745 году; Сенат
согласился, но императрица не утвердила, склоняясь на противное мнение
фельдмаршала князя Долгорукого. Теперь ввиду увеличивающихся расходов Сенат
опять принял мнение Шувалова, рассуждая, что соль продается неравными ценами от
3 1/4 копеек до 20, 30 и 40 копеек, а в некоторых местах до 50; в 1742 году
соли продано 7484708 пудов, денег в сборе 1587111 рублей, из которых чистого
дохода 755600 рублей, и если для уравнения продавать соль во всех местах по 35
копеек пуд, то прибыли будет 1028815 рублей. Объявил несогласие один сенатор,
князь Ив. Вас. Одоевский, который представлял, что если увеличить цену на вино,
то винные откупщики откажутся, и требовал, чтоб запрещено было частным людям
курить вино. Генерал-прокурор Трубецкой подал мнение, в котором опровергал
Одоевского, и последний согласился. 9 декабря Шувалов представил новое мнение:
поташные казенные заводы становятся в убыток, а крестьян к ним определено 27610
душ; надобно у поташных заводов крестьян взять, а вместо того приписать
ближайших крестьян к добыванию эстонской соли, иначе это добывание не пойдет
как следует. Окончательно Сенат решил доложить императрице, чтоб продавать соль
по 35 копеек везде, исключая Астрахань и Красный Яр, где продавать но 17 1/2
копеек за пуд, чтоб рыбные промышленники не очень много наложили на соленую
рыбу, без которой народу пробыть нельзя.
Для сокращения расходов Сенат, разумеется, должен был хлопотать, чтобы
подрядчики брали подешевле; но 33 купца, с которыми был торг о подряде на
провиант в петербургские магазины, объявили пред Сенатом, что в провозе
провианта происходят разные затруднения и убытки: тверской воевода Ивин
поставил по реке Творце капрала с солдатами и останавливает идущие с Волги и
других рек суда, которых в лето пройдет около двух тысяч; капрал берет
прикащиков
и работников и отводит к воеводе, который кроме съестных и других припасов
берет с идущих вверх с грузом по рублю, а с плывущих вниз порожних по полтине с
судна, да капрал с солдатами и воеводскими людьми берут на себя по полтине и
больше, а без того не пропускают. Подобное тому делает и ладожский воевода
Чеглоков.
По указам велено от Вышнего Волочка по Творце, Волге и другим рекам, повеем
берегам, по которым с бичевою ходят, не запахивать, а теперь во многих местах
запахивают, тянуть судов не допускают, и притом бьют насмерть. По Волге, Оке и
другим рекам суда находят на камни, Карши и пески, для снимания с которых
обыватели на берега не пускают, отчего суда получают повреждения, хлеб и прочие
товары водою разносит, и обыватели тех мест, перенимая, развозят по своим
дворам и от них скрывают, а оставшийся подмоклый хлеб и товары на берега для
пересушки и поправки без знатной платы не пускают и бьют. В тех городах, откуда
суда отпускают, покупают вино, на которое и ярлыки берут, для угощения
работников
и призываемых на помощь обывателей во время бедствия; но в городах осматривают
барки и, где сыщут вино, начинают следствие и разоряют.
В Нижнем, Костроме и других городах останавливают суда для пересмотра
работничьих паспортов и, пока офицерам, подьячим и караульным взяток не
поднесут, бьют и суда держат долгое время. Указами коллегиям и губернаторам
запрещено самовольно накладывать пошлины; а орловский магистрат грубым своим
смыслом берет сверх указной пошлины по копейке с рубля с товаров, а с указных
пошлин
берет по копейке с рубля, будто на лекаря, берет с Извозщиков, перевозящих
провиант, по копейке с лошади. Извозчики, которые возят провиант на гжацкую
пристань
и в другие места, в дороге из кулей крадут муку и вместо нее кладут песок, золу
и другие непотребности, а приемщики ставят это в вину поставщикам, поносят и
убыточат
их. Иногда, псе-
