тербурге. Сенат приказал: Монетной канцелярии из капитальных денег в Штатс-
контору
под образом займа отпустить 200000 рублей немедленно, а возвратить из
присылаемых в Штатс-контору для. передела на Монетный двор ефимков и серебра
первых присылок.
Обратили внимание на уменьшение сборов на Макарьевской ярмарке и решили
поручить надзор над верными сборщиками губернатору или определить знатную
особу, ибо когда ярмарка была под смотрением губернии, то в сборе было до 34000
рублей, а при нарочно определенных с 1744 года сбор уменьшился от 27 до 18000.
Оказалось: за январскую треть в питейной продаже недобор на 20687 рублей. Сенат
приказал: Камер-конторе подтвердить, чтоб она за определенными выборными
ларечными
и прочими сборщиками крайнее и неусыпное смотрение имела и подтвердила, чтоб в
нынешней майской и в будущей сентябрьской третях против сборов прошлых лет
собрано было не только с пополнением, но чтоб и происшедший в январской трети
недобор заменен был, под опасением взыскания этих недоборов на сборщиках.
Другая важная доходная статья, соль, по-прежнему не давала покоя.
В самом начале года Соляная контора уже представила, что у Строгановых к
надлежащей выварке соли никакой надежды нет, недожаривают и против 1746 года,
когда они целого миллиона пудов не выварили. Последовало обычное решение:
послать указ с крайним подтверждением. В марте барон Александр Строганов явился
с просьбою, чтоб ему с братьями выдано было заимообразно 30000 рублей; Сенат
согласился. Но и это не помогло: в половине года Сенат убедился, что
Строгановым нельзя вести дела по-прежнему при возвышении цен, и решил доложить
императрице,
не соизволит ли, чтоб Строгановы отправляли соль за свидетельством от Соляной
конторы, сколько лишнего в известном месте и в известное время заплачено ими
будет сверх прежнего положения, и этот лишек доплачивать им из казны, которая
потом выручит свое возвышением продажной цены. Но Строгановы объявили, что и
эта приплата, которой надобно еще дожидаться, не покроет их убытков. Тогда
Сенат решил представить императрице, чтоб снять с Зырянских промыслов
Строгановых оброк во 100000 пудов соли, пусть ставят они и эту соль, только за
деньги.
Сальные промыслы (рыбные) у Архангельска и Колы, находившиеся в описываемое
время в казенном содержании, отданы были на 20 лет графу Петру Шувалову с
единовременною выдачею из казны 6000 рублей и на условиях, на каких прежде
содержал эти промыслы купец Евреинов, плативший только настоящие пошлины. Смола
продана была от казны английским купцам по одному полновесному ефимку и по II/2
копейки за восьмипудовую бочку.
Относительно внешней торговли замечательно было распоряжение насчет
консульства в Персии. На место бывшего там консулом Бакунина Сенат велел
Коммерц-коллегии вместе с Главным магистратом выбрать из московского купечества
достойного человека. Гл. магистрат поручил выбор знатным московским купцам
Роману Журавлеву с товарищи, и они выбрали московского же купца Ивана Данилова,
потому что он «пред прочими достаточное коммерцию знающ». Коммерц-коллегия
объявила согласие на выбор, и Сенат утвердил с жалованьем по 2000 рублей в год
персидскою монетою, но жалованье это должно было производиться сбором с купцов
по рассмотрению Гл. магистрата, ибо этот консул отправлялся теперь не от
коллегии Иностранных дел, но от купечества, для их купеческой пользы, для
защиты приказчиков и проч. Относительно внутренней торговли Сенат был
уведомлен, что в настоящем году из едущих через Боровицкие пороги судов 300
было разбито, тогда как по репортам, присланным в Сенат, показано с 17 апреля
по 1 июня только 36 разбитых судов, а с 1 июня нет донесений, и потому Сенат
приказал потребовать обстоятельных донесений.
Страшный вред городам в описываемом году был нанесен пожарами. В Москве 10
мая во 2-м часу пополудни загорелось в Белом городе между Ильинскими и
Никольскими воротами в доме княжны Куракиной, загорелось от кузницы; сильный
ветер перебросил огонь к Златоустов монастырю и к церкви Всех Святых на Куликах,
отсюда к Рузским воротам, на Рузский мост, от которого огонь пошел налево по
Николоямской
улице и Алексеевской слободе вплоть до Андроньева монастыря, который был
истреблен, чем пожар на этой стороне и кончился; но с другой стороны от церкви
Всех Святых огонь пошел к городовой стене и, перекинувшись через гороховую
стену, пошел до церкви Ильи Пророка на Воронцовом поле, потом по Покровской
улице. Пожар прекратился в 1-м часу пополуночи. Сгорело 96 человек, 1202 дома,
обгорело 25 церквей, 15-го числа за Яузою в Гончарах сгорело 25 дворов. 23 мая
опять большой пожар в Москве, в селе Покровском (теперь улица) и Новонемецкой
слободе сгорело 196 дворов. На другой день пожар в противоположном конце
города, на Остоженке и Пречистенке, сгорели три церкви и 72 дома. 25