доходов определить нельзя по причине многочисленных расходов, уделить не из
чего, и потому св. Синод благоволил бы определить из доходов своего ведомства,
ибо, как уповательно, при домах архиерейских, и монастырях, и в канцелярии
экономического правления за расходами денежной казны и хлеба остается немалая
сумма.
В Тобольске хотели заводить славяно-латинскую семинарию, а между тем в
Москве было не более 40 ученых священников и дьяконов, включая сюда и не
кончивших академического курса. Цель их учения было наставление прихожан, но на
допрос консистории, кто сколько в год говорил проповедей, некоторые отозвались,
что проповедей своего сочинения не говорили за неимением нужной для того
библиотеки, чтоб без справки с книгами «вместо пшеницы правого учения не сказать
плевел мерзкие ереси». Обучавшиеся в риторике объявляли, что и сложить
проповеди не могут; некоторые показывали, что не говорили проповедей, потому
что еще продолжают учиться в Академии. Пред проставлением в священники архиерей
отсылал кандидата в школу или к экзаменатору, который преподавал ему нужное
учение по букварю и по особо изданной тетрадке, а потом писал аттестат:
«Такой-то силу символа православной веры, десяти заповедей божиих и церковных,
седыми
таинств церковных, добродетелей богословских и евангельских, и советов о гресех
и всего надлежащего до катехизиса изустно сказал». Несмотря на то, ученые
архиереи объявляли, что в их епархиях духовенство, в давних и недавних летах
произведенное, надлежащего по его должности учения ничего не знает, узнанное у
экзаменатора после посвящения совсем забывает, умышленно не прилагая никакого
радения для удержания того в памяти, а некоторые, произведенные в давних летах,
никогда ничему и не учились.
Теперь посмотрим, чему и как в школах учились, и начнем со старой московской
школы – Славяно-латинской академии.
Здесь явно стремились к тому, чтобы учителями были постоянно одни монахи. В
1744 году в Академии был только один светский учитель Кондаков, и то в низших
классах, но и относительно его по представлению ректора последовало такое
определение Синода: «Кондракова из учителей, понеже он монашеского чина поныне
не приемлет, исключив, ни к каким школам не определять». По штату 1745 года на
Академию выдавалось ежегодно 4450 рублей; ректор получал 300 рублей жалованья,
учителя – по 150 рублей; старшие ученики получали по 4, младшие – по 3 копейки
в день; учеников, не получавших жалованья, было очень немного. Духовный
регламент требовал, «чтоб при школах быть библиотеке довольной, ибо без
библиотеки, как без души, Академия». Несмотря на то, на библиотеку денег не
выдавалось, учителя и ученики пользовались книгами синодальной и типографской
библиотек, академическая же библиотека наполнялась с течением времени книгами,
оставшимися после умерших архиереев и архимандритов. Академию составляли
ректор, префект, или инспектор, и от 6 до 7 учителей. Префект по регламенту
должен быть «не весьма свирепый и не меланхолик». Низший, или приготовительный,
класс носил название славяно-русской школы; в ней учили азбуке, часослову,
псалтырю и письму, учил студент высших классов, которому за то давалось двойное
студенческое жалованье. За славяно-русскою школою следовало фара, где
учили читать и писать по-латыни, за фарою – интима, где преподавали
первые
грамматические правила славяно-русского и латинского языков, также историю и
географию, катехизис и арифметику. Затем следовали синтаксема, риторика,
философия и богословие. В преподавании богословия господствовала схоластика,
занимались решением, например, таких вопросов: где сотворены ангелы? могут ли
они приводить в движение себя и другие тела? как они мыслят и понимают –
посредством соединения, различения или как-нибудь иначе? каким образом они
сообщают друг другу свои мысли? как велико по объему место, которое может
занимать
ангел? в чем состоит сущность света славы в жизни будущей? и т.п. В богословие
входила глава о договорах, и здесь говорилось о договорах с дьяволом, о
колдунах, которые могут переставлять с места на место целые поля, обращаться в
невидимок:
Феофан Прокопович восстал против схоластики, которая, по его словам,
занимала учеников пустыми спорами, поселяла в них ложную уверенность в
приобретении мудрости, делала из науки комедию; несмотря на то, новое
направление, указанное Феофаном, начало пробиваться в Московской академии
только в сороковых годах благодаря особенно богословскому преподаванию ректора
Кирилла Флоринского (умершего в 1743 году). Профессор философии преподавал
физику, метафизику, психологию и метеорологию; в психологии после главы о душе
следовал трактат о волосах, где решались вопросы: отчего у стариков выпадают
волосы, отчего у женщин не растет борода? и т.п. Физика оканчивалась
уранографией, где решались вопросы о числе небес, жидкости