сикх детей грамматическим порядком латинскому и французскому языкам, а для
немецкого языка, будет определен переводчик Гронинг, который не только в
немецком, но и во французском и в русском языках очень силен. А в гимназии
главное дело, чтоб русской нации дети грамматическим порядком на всех языках
учились, без чего, право, писать и говорить не могут; сверх того, может над
гимназиею смотрение иметь адъюнкт Ломоносов и другие. Нартов спрашивал, не
угодно
ли будет в Академии для каждой науки оставить по одному профессору и по одному
адъюнкту; почетным членам, пребывающим в иностранных землях, пенсии не давать;
художественные департаменты убавить, ибо никакого плода Российскому государству
не приносят.
От Академии представлен был длинный список учреждений и лиц, должных ей за
напечатание
указов и забранные книги: на самом Сенате числилось 6501 рубль, на бывшем
Кабинете – 75, на Синоде – 577, на императорском дворе за забранные книги,
комедии и прочие вещи – 813, на принцессе Анне – 260, на принце Антоне – 135,
на бароне Менгдене – 270, на Брюмере – 102. Особенно значительные суммы
числились на бывших президентах: на Блюментросте за книги – 179, да чистыми
деньгами взял 5061 рубль, на Кейзерлинге – 217, на Корфе – 4339, на Бреверне –
355; на всех учреждениях и лицах числилось 32203 рубля. В сентябре 1743 года
Нартов подал просьбу Елизавете, что императрица Анна в разные годы пожаловала
Академии 110000 рублей, а по ее кончине до сего времени никакой дачи не было,
отчего Академия пришла в совершенную нищету, и все ее служители не только за
этот 1743 год, но и за несколько месяцев прошлого 1742 заслуженного жалованья
не получали, и как профессора, так и все служители с женами и детьми, дневной
пищи лишаясь, гладом тают, а мастеровые и художники просят увольнения в другие
места.
Чтоб побудить к скорейшему отделению от Академии художественных
департаментов, Нартов подал в Сенат доношении, где говорилось: «В прошлом 1742
году подан был от меня его ампер. величеству письменный проект об учреждении
Академии Художеств, который и соизволил его императ. величество за благо
принять и собственною своею рукою расписание Академии Художеств по классам
написал, по которому намерение имел определить на содержание помянутой Академии
Художеств денежную сумму сверх Академии Наук под надзиранием особливого
директора».
В собственноручном расписании Петра Великого было означено: I класс: 1) мастер
архитектуры
цивилист; 2) мастер механики всяких мельниц и блюзов; 3) мастер живописных
всяких дел; 4) мастер скульптурных всяких дел; 5) мастер грыдорованных всяких
дел. II класс: 6) мастер иконных дел; 7) мастер штыкованных всяких дел; 8)
мастер тушеванных дел; 9) мастер граверных дел, который отправляет шпейтели. III
класс: 10) мастер оптических дел; 11) мастер фонтанных дел, что надлежит до
гидролики;
12) мастер токарных дел, что надлежит до токарных машин; 13) мастер
математических инструментов; 14) мастер лекарских инструментов; 15) мастер
слесарских дел железных инструментов. IV класс: 16) мастер плотнических дел,
что надлежит до шпицев; 17) мастер столярных дел; 18) мастер замочных дел; 19)
мастер типографических дел; 20) мастер оборонных медных дел; 21) мастер
литейных медных дел; 22) мастер оловянничных всяких дел; 23) мастер медных
мелких гарнитурных дел; 24) мастер серебряных всяких дел. Всего мастеров 24
человека,
учеников – 240 человек, покоев академических – 115. Петр велел архитектору
Земнову
сделать чертеж здания Академии Художеств.
Наконец, Нартов вошел с жалобою, что учрежденное в 734 году Российское
собрание разрушилось.
Все эти движения со стороны Нартова показывают в нем человека
добросовестного, хотевшего принести возможную пользу Академии и не позволяют
нам легко отнестись к этому токарю, повторять об нем отзывы людей, явно ему
враждебных. Предположение, что он мог иметь хорошего советника в человеке более
даровитом, только может увеличить его заслугу. К сожалению, Нартов не мог
оставаться долго на своем месте и спокойно отдаться заботам об Академии, потому
что дело по жалобам на Шумахера с самого начала приняло неблагоприятный для
него и союзников его характер. Исследование дела было поручено особой комиссии,
которая состояла из петербургского коменданта генерала Игнатьева и президента
Коммерц-коллегии князя Юсупова под председательством адмирала Головина. Почему-
то
главным деятелем в комиссии явился князь Юсупов, что не обещало хорошего исхода
для жалобщиков. Мы уже не раз встречались с этим Юсуповым, слышали жалобы
вице-президента Коммерц-коллегии на его нападки и ругательства, слышали
прокурорское извещение, как тот же Юсупов в присутствии ударил солдата по щеке.
Пред такого-то господина являются теперь несколько мелких, ничтожных людей,
которые соме-