ит. чужие расхитят. С другой стороны, несказанная бедность: имея один алтын
в день жалованья, нельзя было иметь на пропитание в день больше как за денежку
хлеба и на денежку квасу, прочее на бумагу, на обувь и на другие нужды. Таким
образом жил я пять лет и наук не оставил. С одной стороны, пишут, что, зная
моего отца достатка, хорошие тамошние люди дочерей своих за меня выдадут,
которые в мою там бытность предлагали; с другой стороны, школьники – малые
ребята кричат и перстами указывают: смотри-де, какой болтан лет в двадцать
пришел Литине учиться!» Ломоносов, как не имевший дома никакого приготовления в
латинском языке, должен был поступить в низшие классы.
Но богатырь преодолел все искушения. Наука овладевала им все сильнее и
сильнее; как представитель новой России, он тяготился односторонностью
направления Спасских школ, не могших удовлетворить его относительно изучения
естественных наук, к которым он чувствовал преимущественно призвание.
Учителя-малороссияне нахвастали ему, что у них в Киеве эти науки преподаются
гораздо лучше. Ломоносов отправился в Киев, но обманулся в своих надеждах. К
счастий
для Ломоносова, Петр уже прошел перед ним; при каждой новой потребности делали
набор
способных, сколько-нибудь подготовленных молодых людей и посылали за границу
учиться. В 1736 году отправлен был и Ломоносов с двумя товарищами за границу
изучить горное дело, но прежде он должен был заняться в Марбургском
университете под руководством знаменитого философа Вольфа. В 1739 году студент,
занимавшийся, по отзывам Вольфа, с большим успехом математикою, философиею и
особенно физикою, прислал оду на взятие Хотина, которая составила эпоху в
истории русского языка и литературы. То, чего так сильно желали от русских
ученых, от российского собрания и не могли дождаться от известного пииты и
переводчика Третьяковского, именно живой русской речи и сколько-нибудь
гармонического стиха, то было получено от студента, занимавшегося за границею
горным делом. Для нас в общей истории России вовсе не важно то, в каком
отношении
находится первая ода Ломоносова к одам знаменитого тогда немецкого поэта
Гюнтера; для нас важны известные мысли, взгляды, высказанные автором по поводу
воспеваемого события. Историк спокойно и беспристрастно смотрит и на то, что в
известное время, при известном складе и настроении общества замечательное
событие порождает торжественную ли оду или ряд газетных статей и брошюр,
оценивающих его значение, ибо газетная статья, брошюра и целая книга может
также получить характер похвальной оды: для историка всюду, под какою бы то ни
было формою, важны мысли и взгляды, взятые автором из общества или данные им
обществу. Так, в первой оде Ломоносова нельзя не остановиться на видении, где
Петр является вместе с Иоанном IV: «Кругом его из облаков/ Гремящие перуны
блещут,/ И, чувствуя приход Петров,/ Дубравы и поля трепещут./ Кто с ним так
грозно зрит на юг,/ Одеон страшным громом вкруг?/ Никак смиритель стран
казанских?/ Каспийска воды! Он при вас/ Селима гордого потряс,/ Наполнил степь
голов поганских./ Герою молвил тут герой:/ Не тщетно я с тобой трудился;/ Не
тщетен подвиг мой и твой,/ Чтоб россов целый свет страшился».
В сопоставлении Петра с Грозным сопоставлены новая и древняя Россия,
сопоставлены ровно и дружно. Способность автора сопоставить их таким образом
основывалась на изучении им русской истории, которое и дало ему твердую почву,
устанавливало его навсегда русским человеком. Новый русский человек не увлекся
военным торжеством, победами, завоеваниями; он умел понять смысл русской
истории, понять цель русских войн, умел выставить борьбу России с азиатским
варварством, азиатским хищничеством и следствия торжества России в этой борьбе:
«Казацких Поль заднестрский тать/ Разбит, прогнан, как прах развеян,/ Не
смеет больше уж топтать/ С пшеницей, где покой насеян;/ Безбедно едет в путь
купец/ И видит край волнам пловец,/ Нигде не знал, плывя, препятства…/ Пастух
стада гоняет в луг/ И лесом без боязни ходит».
Тут же, в первом самостоятельном произведении сына преобразовательной эпохи,
знаменитого труженика и представителя северных земских людей России, встречаем
вынесенное из истории и жизни определение русского народа, встречаем стих:
«Где в труд избранный наш народ».
Мы не будем касаться чуждого для нас вопроса о степени поэтического таланта
Ломоносова. Мы видим одно, что Ломоносов по своим способностям был
преимущественно ученый и этими способностями служил как нельзя более своему
времени и своему народу, пробужденному преобразованием к умственной жизни.
Любимым занятием Ломоносова были естественные науки, но по силе своих дарований
он не мог быть узким специалистом, и русский человек с возбужденною в высшей
степени мыслью не мог не быть остановлен страшным недостатком для выражения
мыс-
