как видно, Шетарди вмешался в дело. Только в июне 1745 года императрице был
представлен доклад об отпуске Делила. Но у Делила кроме Шетарди были русские
доброжелатели, которые успели представить ей, как вредно для Академии и для
России лишиться знаменитого ученого, вызванного отцом ее. Поэтому при докладе
«Ея
ампер. величество в рассуждении, что оный профессор при Академии надобен,
указала его склонять, чтоб он здесь еще остался».
При этом уговаривании остаться Делил прежде всего потребовал выдачи всего
заслуженного
жалованья и отпуска денег на устройство обсерватории; императрица приказала
исполнить эти требования.
Потом в сентябре Делил подал в Сенат доношении: императрице угодно его
оставить, но он может остаться только на следующих условиях: чтоб Академия была
таким образом установлена, дабы канцелярия не имела никакой власти над
профессорами и над принадлежащими вещами до наук, ниже над академическою
экономиею; а оное установление можно в действо произвести, давши Академии
регламент, по которому бы она на разные департаменты, касающиеся до наук,
разделена была и чтоб каждый профессор над приличным ему департаментом главным
был и в том никому иному ответ не дал, как только Правительствующему Сенату и
профессорскому корпусу, и по регламенту Петра Великого выбрать одного из
профессоров в президенты или директоры, который бы беспременно в оном чину
находился, или попеременно каждый год или полгода, а понеже он, Делил, из
профессоров старший и имеет совершенное известие о всех прочих европейских
академиях, для того уповает, что директорское избрание сперва бы ему досталось.
Сенат приказал: о определении президента подать ее ампер. величеству доклад
и до получения указа, что касается до наук и им принадлежащих вещей, то
поручить ведать и смотреть и исправлять обще в собрании всем профессорам, а для
того и служителям тех наук быть у них же, профессоров, а канцелярии
академической ныне, что до наук принадлежит, им, профессорам, не точи какого
помешательства, но всякое по их требованиям чинить вспоможение без продолжения
времени.
Между тем и остальные профессора выступили в поход против Шумахера.
В июне 1745 года советник получил от профессоров Гмелинка, Вейтбрехта,
Миллера, Лера и Рахмана следующее официальное письмо: «Вашему высокоблагородию
памятно,
что по полученному из прав. Сената прошлого 1744 года июля 10 дня указу о
распечатании
и ревизии библиотеки и кунсткамеры того ж июля 27 дня в обыкновенный день
нашего собрания вы приходили к нам в Академию и о содержании помянутого указа
нам в собрании объявили, что указано производить ревизию двумя адъюнктами,
назначенными от Академии; и притом ваше высокоблагородие свое мнение
предложили, что ревизия очень продолжительна будет, если только двум адъюнктам
у того дела быть; к тому же нельзя положиться на адъюнктов, чтоб они во всех
науках достаточную опытность имели, чтоб ревизию производить как следует,
скорее и исправнее она будет произведена, если при ней будут присутствовать
несколько из профессоров, и можно надеяться, что Сенат на это склонится охотно.
После совещания об этом каждый из нас охотно на себя принял производить ревизию
таких вещей, которые теснее соприкасаются с его науками. Надлежало тогда вашему
высокоблагородию нам сообщить подлинный сенатский указ, чтоб нам можно было
обсудить, на каком основании нам поступать при ревизии, ибо нельзя думать, что
намерение прав. Сената было такое, как ваше высокоблагородие нас изволили
удостоверить, а именно чтоб на печатных каталогах основание положить, потому
что ревизия наиболее для того и учреждена, дабы известно было, правда ли то,
что на вас донесено, будто во время двадцатипятилетнего вашего правления
библиотекарской должности и библиотеки и кунсткамеры много унесено и утрачено,
а печатные каталоги сочинены в недавних годах и в них внесено только то, что в
то время находилось налицо, следовательно, эти каталоги показать не могут, чему
в кунсткамере и библиотеке быть надлежит, это может быть усмотрено по самым
старым каталогам и счетам, как каждая вещь куплена и в Академию внесена; но так
как мы этому делу не судьи и это могло оскорбить ваше высокоблагородие, то мы
по справедливости уклонились и рассмотрению правительствующего Сената оставили,
изволит ли такую ревизию за достоверную принять, однако ж еще сверх означенного
другая причина есть, почему нам очень обидно, что ваше высокоблагородие
сенатский указ от нас утаили.
Ревизию окончивши, услыхали мы, что по сенатскому указу велено
Юстиц-коллегии Мели-сино быть при ревизии, которая адъюнктам была приказана.
Правителе.
Сенат, вероятно, рассуждал, что в таком деле, которое вашего высокоблагородия
так близко касается, на одних адъюнктов
