благодарностью, – это его несчастье, но не вина.
Сенат спешил воспользоваться назначением президента в Академию, чтоб сдать
ему все дела, все жалобы на Шумахера. Разумовский переслал в Сенат оправдания
Шумахера и свое собственное мнение обо всем этом академическом деле, так долго
беспокоившем Сенат. Ответы Шумахера на обвинения состояли в том, что канцелярия
академическая выдумана не им, но Петр Великий в 1724 году пожаловал его
секретарем Академии, а президент Блюментрост приказал ему набрать переводчиков,
писцов и других служителей; если же он в небытность президентов один
канцелярскими делами управлял и профессоров не допускал, то делал он так
потому, что о допущении их к делам указа не имел. Шумахер не виноват в задержке
жалованья: и в других командах это часто бывает. Профессорские требования
канцелярия исполняла: так, Шумахер поданный Ломоносовым рисунок лаборатории из
канцелярии в конференцию послал, требуя от профессоров об нем мнения, но они,
приславши рисунок назад, объявили, что они об этом деле высшему месту
представили, причем так и осталось; а если б профессора Ломоносовский проект
одобрили, то канцелярия Академии потребовала бы от Строительной канцелярии,
чтоб та построила лабораторию. Он, Шумахер, в посторонние и неизвестные ему
дела мешаться не привык; также не помнит, чтоб ему от честных и умных людей
такие грубые и неосновательные нарекания когда были; не только студентам, но
самим профессорам добрым и полезным советом с охотою служил, когда они его о
том просили, а что гимназиею управлял и переводчикам приказывал книги
переводить, то делал он по чину и званию своему. Другие умные люди никогда
никаким упущением должности его, Шумахера, не упрекали: каталоги академическим
книгам с такою возможною исправностью сделаны, что всеми посторонними людьми
одобрены, а хотя в них некоторые малые погрешности быть и могут, однако
профессора и сами признаться должны, что такое дело без частых поправок в
надлежащее совершенство привесить нeвoзмoйжно. Так как в комиссии справедливые
и разумные судьи заседали, то ей не в пользу советника Шумахера окончиться было
невозможно: только советник от этого нимало не возгордился и профессорам
никакой обиды не делал. Поданного профессором Миллером проекта для того Сенату
не представил, что президенты Академии давно разные определения о российской
истории сделали, которые Миллерову проекту противны, и для того он, Шумахер,
Миллеру советовал этим делом обождать, пока президент определен будет. Что же
на советника показано, что он сочиненной профессором Шмелиным книги о сибирских
травах переписывать не велел, и то неправда! Хмелин сам представил для
переписки информатора Германа, что по его представлению и сделано; но после
того Хмелин в конференции ложно объявил, что так как Шумахер списывать не
велит, то не прикажут ли профессора эту книгу Герману переписать; за такую ложь
Шумахер Гмелинка по справедливости плутом назвал. Советник Шумахер невиновен и
в том, что великому князю Петру Федоровичу книгу в четверть листа посвятить был
намерен, потому что не в форме или величине, но в доброте книги сила состоит:
из этого можно явно видеть, с какою злостью профессора с ним, советником,
обходились и такими неправдами облагать старались. Главное намерение их было
его от Академии отрешить, а правление ее к себе в руки взять.
Заключение президента Разумовского состояло в следующем: «От каждого из
профессоров я требовал письменно, имеют ли что еще в подтверждение или
доказательство своих жалоб, и когда каждый письменно объявил, что никакого
доказательства в улику приносить не может, а некоторые объявили, что и сами
того не знали и не разумели, к чему руки свои прикладывали, но делали это
больше по наущению других, то усмотрел я, что советник Шумахер во всех своих
поступках пред профессорами прав и ненависть от них одним только тем заслужил,
что по ревности своей к пользе и славе государственной в небытность президентов
принуждал профессоров к отправлению их должности и к показыванию действительных
трудов, за которые им столь знатное жалованье определено. Когда по вступлении
моем в правление академических дел рассмотрены труды профессоров, то нашлось,
что некоторые из них больше в убыток государству здесь жили и обманывали
командиров, нежели старались произвести пользу в народе; притом не по
достоинству своих трудов и знания требовали себе жалованья и к получению его
всякие происки употребляли, а как потом строгий над ними надзор учрежден, то
главный возбудитель всех ссор и несогласий между профессорами и советником
Шумахером бывший при Академии профессор Делил, видя, что дела академические не
по его намерению стали происходить и что ему невозможно уже канцелярию
обманывать, взял свой абсид (увольнение). И ежели бы описать все прежние
поступки некоторых бывших и некоторых ныне находящихся при Академии
профессоров, из которых, однако ж, си-