Мануфактур-коллегию, которая должна отдавать его на русские фабрики за
наличные деньги, а не в долг.
По поводу знаменитой ярославской фабрики Затрапезного вскрылось дело,
любопытное по отношению к нравам времени. Фабрикою заведовал майор Лакостов,
зять умершего фабриканта Ивана Затрапезного, и заведовал ею только до
совершеннолетия малолетнего шурина своего Алексея Затрапезного, которого он, по
его выражению, определил к наукам для немецкого языка и арифметики. Меньшая
дочь покойного Ивана Затрапезного вышла замуж за шелкового фабриканта Данилу
Земского, который вскоре после женитьбы своей начал подкапываться под Лакостова;
тот подал жалобу в Мануфактур-коллегию, что Земский шурина своего Алексея
Затрапезного от учителя Жилина из школы украл, вместо честных наук купил ему
голубей, держал его в доме своем в праздности и играх два месяца, возил его в
Ярославль и, отлучи от наук, велел его там оставить без всякого призрения;
юноша стал развращенным и непристойным, в самой пагубной праздности ходя по
улицам в непристойной одежде, а иногда в балахоне, играл с фабричными ребятами
в бабки. Тот же Земский в приезд свой в Ярославль на порученную Лакостову
мануфактуру
заводил между людьми смуту, чтоб мастера Лакостова не слушали, тещу свою
Затрапезному
привел к тому, что она с того времени говорила: «Все Данилушкино»; а теща эта
не в своем уме, что известно и Мануфактур-коллегии. В 1744 году по общему
согласию другого свояка, Балашова, жены его и третьей свояченицы, вдовы Сусанны
Болотиной, и по просьбе самого шурина Алексея Затрапезного Лакостов опять
определил его к наукам, послал в Нарву, а в 1747 году перевел в Ригу. Земский
отправлял нарочно человека своего в Нарву и Ригу, чтоб вторично украсть шурина
или выманить, послал воровское письмо от имени тещи, которая писала, чтоб без
благословения ее не ездил за море, куда хочет послать его Лакостов.
Относительно печального состояния тещи своей Лакостов ссылался на
Мануфактур-коллегию. Действительно, в этой коллегии находился рапорт асессора
ее Меженинова об осмотре фабрики Затрапезнова: на фабрике товаров и
наготовленных для их производства материалов много, но покойного Затрапезного
вдова в постоянном своем пьянстве сильно вредит фабрике: запрещает мастерам
повиноваться зятьям своим Лакостову и Балашову, называя их людьми посторонними
и твердя, что настоящий господин фабрики – это ее малолетний сын и потому она
имеет над ними власть; мастера, заискивая ее милости, пьют постоянно с ней
вместе и от этого не так исправно исполняют свои обязанности, а рабочие люди
находятся в таком бесстрашии, что при нем случилось у них и смертное убийство;
на приходящих для покупок на фабрику всяких людей вдова Затрапезного мечется
как бешеная, потому что всегда пьяна, кусает, дерет, кидает ножами, вилками и
всем, что попадется под руку, и таким образом мешает приходить на фабрику, да и
сам он, Меженинов, спасен был от ее побоев только помощью зато ее Балашова, ибо
она удивительную имеет силу. При нем же приезжал на фабрику сын ее и разглашал,
будто бы фабрика отдается третьему зятю, Даниле Земскому, и мать его от великой
любви к этому зятю своему беспрестанно повторяет: «Все Данилушково!» А молодой
Затрапезов
хотя по дурному воспитанию своему и по природе очень глуп, однако Лакостова и
Балашова ругать и Земского хвалить твердо навык. Несмотря на это донесение
Меженинова, Мануфактур-коллегия решила оставить без внимания жалобу Лакостова
на Земского по поводу писем к молодому Затрапезному в Ригу, ибо эти родственные
письма с приглашением приехать на свидание ничего преступного в себе не
заключают, вымыслов и подлогов и Лакостову обиды никакой нет, а если Земской
мешает ему в управлении мануфактурою, то он бы прямо жаловался на это, не
примешивая посторонних дел; Затрапезный же в таких уже летах, что может сам
жаловаться на Земского, да и не видно ниоткуда, почему бы Лакостов должен был
иметь большее влияние на него, чем другие родственники. Тогда Лакостов перенес
дело в Сенат, который решил, что Мануфактур-коллегия поступила неправильно, не
дав суда Лакостову с Земским, ибо в прошении первого указаны были преступные
поступки второго, именно выкладывание шурина от учителя, и возбуждение
фабричных, и письма в Ригу действительно составные, воровские; определено за
это в Мануфактур-коллегии взыскать штраф в 500 рублей.
Относительно промышленного и торгового значения Ярославля замечательна
следующая просьба, поданная ярославскими и других городов купцами Кузьмою
Зеленцовым с товарищами, всего 54 человека: при Петербургском порту главный
торг юфтяной, а ярославское купечество исстари занимается кожевенным промыслом,
оно же привозит к Петербургскому порту воск, щетину и русаков, т.е.
невыделанных зайцев, на большую сумму; только от непорядочных браковщиков-
