сказкам обе стороны выходили правы. Запорожцы объявили, что они владеют
спорными местами недавно, но не самовольно, что у них на то есть грамота,
подписанная Ив. Ив. Неплюевым, бывшим при разграничении между Россиею и
Турциею; но оказалось, что в этой грамоте просто заключалось извещение Неплюева
о заключении мира между Россиею и Турциею. Сенат приказал: запорожцам владеть
от Днепра рекою Самарою, Волчьими Водами, Бардою, Калачиком, Калмиу-сом и
прочими впадающими в них речками и подлежащими к тем рекам косами и балками по
прежнюю границу 1714 года; а от реки Калмиуса – Еланчиком, Кринкою, Маусом,
Темерником
до самого Дона и впадающими в них речками, балками и косами владеть донским
казакам;
границею быть реке Калмиусу.
В начале 1747 года киевский губернатор Леонтьев доносил, что в Запорожье
посылаются строгие грамоты о пресечении воровства и разбоев, и кошевой с
товариществом представлял, что он со всеми куренными атаманами и немалою
командою рядовых Козаков ходили врознь партиями по всем степным речкам, лежащим
при Азовском море, балкам, баракам и другим местам для искоренения воров,
разбойников и других беспаспортных бродяг, сыскали воров Журавля и Калигу с 20
товарищами и повесили. Леонтьев прибавлял, что, несмотря на это, запорожские
казаки
не отстают от укорененных в них злодейств, ибо как с польской стороны, так и от
русских подданных много жалоб на их разбои, смертные убийства и грабительства.
Но с одной стороны, надобно было побуждать кошевого, чтоб он преследовал
разбойников, а с другой – удерживать, чтоб он не казнил пойманных смерти, а
сообразовался с общим распоряжением для всего государства. В 1749 году шесть
человек запорожцев в польских владениях разбили жидка, в чем и повинились.
Леонтьев
из Киева отослал их в Запорожье с приказанием наказать их жестоко по войсковому
обыкновению в присутствии всех Козаков. Кошевой рапортовал, что двое
разбойников повешены, а прочие публично без пощады Киевом боем жестоко
наказаны, «ревнуя высочайшим ее императорского величества указам, дабы такое
беспрерывное
воровство прекратиться могло». Сенат велел послать указ, чтоб впредь не
казнили, а присылали ему приговоры. Кошевой представил, что если не казнить, то
воровства и других шалостей искоренить будет невозможно. Сенат, разумеется, не
принял этого представления. Беспрерывное воровство не прекращалось: гайдамаки
жили в зимовниках при Ингуле и в урочище Вербовом числом до 3 и до 4 тысяч. В
1750 году Военная коллегия доносила, что город Изюм стоит на самой границе; за
ним шатаются многочисленные разбойничьи партии из Запорожья и нападают на
промышленников, приезжающих в Тор и Бамут за солью, а в Черкасс за рыбою, также
разоряют и обывателей изюмских. Донцы жаловались опять, что запорожцы нападают
на их владения. Сенат велел послать в Запорожье обычную грамоту, чтоб там
прилагали старание об искоренении воровских людей. Это было последнее
распоряжение Сената: 25 октября 1750 года Запорожье поступило в ведение
малороссийского гетмана.
Мы видели, что в 1744 году Елизавета предпринимала путешествие в Киев.
Малороссийская старшина определила выставить 4000 лошадей для проезда ее
величества; но Алексей Гр. Разумовский писал Бибикову, что надобно выставить
еще столько же лошадей да под свиту 15000 и все это надобно собрать с
обывателей. Собирали подводы, но в то же время собирали и подписи под
челобитною государыне об избрании гетмана; впрочем, не вся генеральная старшина
подписалась, а на этом основании не подписывались и другие, менее чиновные
люди. 6 августа Елизавета въехала торжественно в Глухо. Около кареты ехали
старшина и бунчуковые с обнаженными саблями. Подъехавши к городским воротам,
Елизавета
вышла из кареты и приняла поздравление черниговского епископа Амвросия
Дубневича;
потом она пешком отправилась в девичий монастырь, где слушала обедню и
проповедь черниговского архиерея. Из церкви с той же церемонией поехала в
министерский дом, где принимала знатных малороссиян и слушала поздравительную
речь Михайло Скоропадского. Потом села обедать, а после обеда забавлялась
танцами малороссиянок, польскими и казацкими. На другой день чрез Разумовского
подано было прошение о гетмане; кроме того, все полковники, стоявшие с
полчанами своими на станциях до самого Киева, подали такое же челобитье.
5 мая 1747 года Сенат получил указ: быть в Малороссии гетману по прежним
тамошним правам и обыкновениям и оного во всем на таком основании учредить, как
гетман Скоропадский учрежден был. Только в начале 1750 года приехал в Глухо
граф Генрихов, по требованию которого старшина съехалась в генеральную
канцелярию и подписывалась на прошении, чтоб гетманом быть брату фаворита графу
Кирилле Григорьевичу Разумовскому, известному уже как президент Академии наук.
Это было 18 февраля; а ровно через месяц, 18 марта, в Глухое в квартире