оброк; когда же стало людей умножаться, тогда эти крестьяне из отданных им
земель продавали друг другу и, расчищая, селились деревнями; также отдавали на
помин души в архиерейский дом, монастырям и многим сельским церквам в приклады,
продавали посадским, приказным и всякого чина людям. После переписи 1722 года
крестьяне за малоимением в своих деревнях земли расчистили в разных местах
пустоши и лесные земли и поселились на них деревнями и очинками, а по нынешней
переписи написали их в прежних деревнях, а в новорасчищенных деревнях и
починках никаких душ не написали, почему крестьяне подушных денег не платят,
отговариваясь, что на этих землях душ не написано, а должны платить за них те,
которые прежними их деревенскими участками владеют. Между Вятским и Устюжским
уездами близ Черной речки поселились пришлые неизвестно какие люди в большом
числе, поселились насильно и живут деревнями и починками, посылаемых к ним от
Вятской канцелярии бьют и увечат, а следствия произвести нельзя за неимением
известия о земельных дачах; да и в других смежных с Вятскою провинциею местах,
подле Иранского и Казанского уездов, а более на Вотяцких новокрещенских
жалованных землях, таких же пришлых крестьян немалое число. Воевода предлагал
прислать к нему из Вотчинной коллегии копию с писцовых книги по ним
восстановить старые межи. Сенат приказал: отправить из Вотчинной коллегии
межевщика, геодезиста и секретаря с копиями писцовых, межевых и переписных книг
в возможной скорости и написать, что Сенат представлением Дубенского доволен.
В 1751 году статский советник Никита Демидов купил у князя Репнина имение в
Обоянском
уезде. Для отказа крестьян за нового помещика поехал майор с командою да
серпуховской воевода. Когда они приехали в село Ильинские, то крестьяне их туда
не пустили и по выслушании указа единогласно объявили, что они себя за Демидова
к отказу не допустят и слушать его без кровопролития не станут. Это было
осенью; а в конце года в то же село Ильинские отправился советник Вотчинной
коллегии Поляков; но навстречу к нему вышли в поле крестьяне, человек до 1500,
с рогатинами, дубинами и прочим дрекольем и объявили, что его к себе в село не
пустят, а чтоб прочел указ на том месте, где был остановлен. Поляков исполнил
требование и поздравил крестьян, что они уже не принадлежат больше Демидову, а
приписаны к собственным вотчинам ее императорского величества. Крестьяне
отвечали, что за высочайшую милость благодарствуют, а его, советника, для
переписки себя и приписки к собственным вотчинам государыни не пустят, потому
что он послан по желанию и в пользу Никиты Демидова и высочайшая милость еще им
невероятна, ибо военная команда стоит кругом их вотчины; сверх того, о приписке
к государыниным вотчинам должны они ожидать указа из вотчинной ее
императорского величества канцелярии. Сказавши это, крестьяне пошли обратно в
село Ильинские, а советник возвратился в село Ивановское, в двух верстах от
Ильинского, опять посылал требовать, чтоб пустили его в Ильинские, получил
новый отказ и возвратился в Москву. Сенат, узнавши об этом, приказал объявить
Полякову реприманд за то, что сделал не так: ему велено было только
вотчины за Демидова не отказывать, а Демидову объявить, чтоб он вотчиною не
владел и сборов с нее не сбирал.
Это распоряжение, которое самим крестьянам показалось невероятным, не
осталось без следствий. В 1752 году содержатель парусной и бумажной фабрики в
Малоярославском
уезде коллежский асессор Гончаров подал жалобу на непослушание крестьян.
Посланную вследствие этой жалобы команду крестьяне встретили с оружием в руках
в числе 800 человек. Команда остановилась, и в ее глазах крестьяне учились
военной экзерциции, как надобно приступать и отступать, у них были какие-то
необыкновенные ножи, и многие ходили в гренадерских шапках; они напали на
команду, разбили ее, отняли пушки. Принуждены были послать бригадира Хомякова с
тремя полками: ему удалось разбить крестьян благодаря артиллерии и утушить
восстание.
После этого Хомякову дано было такое же поручение, только потруднее.
Дворянин Евдокиям Демидов подал просьбу: «В Калужской провинции куплена отцом
моим у графа Головкина к железным нашим заводам волость Ромодановская; из
крестьян этой волости треть, обученные мастерству, всегда находились в той
провинции на наших заводах, другая треть – на сибирских заводах, остальные – на
пашне. В 1741 году эта волость откладывалась от нас и крестьяне многие
противности показывали, прикащика нашего до смерти убили; а в нынешнем апреле
месяце с третьего числа та же Ромодановская волость самовольно от нас
отложилась, воду из заводского пруда крестьяне всю выпустили, держащиеся в огне
угольные дровяные кучи оставили, все люди разошлись, заводские работы
остановились и крестьяне посланных наших к себе в деревни не пускают. Услыхав
об этом самовольстве, крестьяне той же волости, обученные разным мастерством и
находящиеся на наших Брянских и Дугненских заводах, многие, покинув работу,
ушли в свою