зевает необходимость принимать меры для предупреждения дорогостоящей войны;
требуемые субсидии имеют характер обеспечения, и государства должны подражать
умным купцам, которые для сбережения своего капитала, отправляемого на
кораблях, застраховывают его, платя малый процент. Но эти представления не
имели никакого успеха.
С юга, из Константинополя, приходили известия успокоительные. По смерти
Андриана
Неплюева в Константинополь поверенным в делах был отправлен воспитанник
Кадетского корпуса секунд-майор Алексей Обрезков, переименованный в надворные
советники; в докладе Иностранной коллегии об нем говорилось: «Сей майор
Обрезков для того способным к тому признавается, что он уже был таимо при
здешних резидентах Вишнякове и Неплюеве около десяти лет и в тамошних
поведениях довольное знание имеет». В июле 1751 года Обрезков приехал в
Константинополь
и дал знать своему двору, что без дальних его претензий получил от Порты такие
почести, каких не давалось ни одному человеку, бывшему в его характере,
несмотря на внушения французского посла Дезальера, который представлял Порте,
как Россия ею пренебрегает: прислала только поверенного в делах, и пусть Порта
не верит Обрезковую, что скоро приедет резидент, Россия никого не пришлет и
Обрезковая
не сделает резидентом по своей безмерной гордости.
В начале 1752 года Обрезков получил письмо от черногорского митрополита
Саввы Петровича такого содержания: «После Прусского мира аги подгорические
держат земли церковные, которые принадлежали нашему кафедральному монастырю
Цетинскому,
и земли прочих монастырей; аги говорят, что султан дал им эти земли в наказание
черногорцам за их верность к русскому двору: за любовь господа Иисуса
подвигнись на оборону нашу по обещанию великой государыни императрицы Елизаветы
Петровны, во всей вселенной православия надзирательницы, нашей милостивейшей
патронки и защитницы, стань при дворе султанском и освободи церковины (церковные
земли), потому что мы никоим образом без них не можем жить, и если мы уйдем с
Черной Горы, то народ сильно пострадает, как овцы, не имущие пастыря. И за
церкви нашего монастыря Цетинского мы даем агам подгорическим по 20 золотых
червонных. Если прикажете, то мы пришлем к вам родственника нашего с описями
захваченных у нас церковных земель». «Преосвященный владыка! – отвечал
Обрезков. – Из приятнейшего письма вашего с прискорбием я усмотрел ваши
изнурения и, чем сильнее во мне желание оказать вам услугу, тем более
соболезную, что по нынешним обстоятельствам ничего не могу сделать в вашу
пользу, ибо изнурение вам делается в денежных налогах, но всем и везде то же
достается, и которые приезжали сюда для поправления дела, только наибольший
вред себе получили, чему я многие примеры видел. Итак, по истинному усердию
моему к вашему преосвященству и всем вашим однородцам советую удержаться от
посылки
сюда вашего родственника и с терпением стараться удовольствовать изнурителен,
ибо что вы в вашем месте двадцатью червонными сделать можете, то здесь и
двумястами не успеете. Я вас покорнейше прошу содержать настоящее дело в тайне,
также и посылаемым от вас ко мне наказывать, чтоб никому не открывались: такая
осторожность необходима для нашей переписки». Митрополичьего посланного
Обрезков устно уверил, что он имеет повеление императрицы стараться об их
пользе,
только теперь надобно потерпеть и никого не присылать в Константинополь. «Это я
сделал, – писал Обрезков, – чтоб их без ответа не оставить и отказом не
огорчить, но сколько можно держать усердными к высочайшим вашего ампер.
величества интересам».
Греческое духовенство и особенно митрополит ираклийский несколько раз
говорили Обрезковую, как бы полезно было учредить в России печатание греческих
церковных книг, а теперь подали следующую записку: «Кроме оскорблений и нападок
от неверных терпим всегдашнее гонение от папистов, которые называются
единоверными христианами. Вселившаяся издавна в сердцах их ненависть против
восточной церкви и поныне еще не миновалась, но возобновляется и в цветущем
состоянии пребывает. Так как у нас нет другого оружия, кроме книг отеческих и
богослужебных, то они злостно испортили эти наши книги, введя в них свои
правила, несообразные с нашим православным обрядом, ибо книги наши печатаются в
их типографиях. Но мы, размылся, что Бог еще не вовсе лишил нас благодати своей
и облегчил наше иго богохранимою Российскою монархиею, беспорочною в церковных
обрядах, правиле и исповедании, дщери восточной церкви, усердно просим принять
труд доесть всероссийскому двору, дабы ее ампер. величество соизволила повелеть
в каком-либо месте своей империи установить печатание наших книг».
23 марта Обрезков имел конференцию с великим визирем. Последний объявил, что
миролюбивые чувства Султанова величества уже каждому известны; его величество
ничего так не желает, как жить в доброй дружбе с императрицею всероссийскою; но
к сожалению, усматривается, что