Императрица, рассуждая с немалым сожалением о своих подданных, что иные при
всей справедливости их дела чрез разные коварные и ябеднические вымыслы
должного себе удовлетворения и скорого в делах своих решения получить не могут,
а между тем есть и такие, которые продолжают время необъявлением крепостей,
полагала, чтоб всякого чина люди хранили крепости, как самые нужные бумаги, и в
случае пропаж и утрат в пожарное время брали выписи из присутственных мест и
впредь никакой отговорки не представляли.
Главный судья Судного приказа Юшков упомянул, что беглых крестьян велено
отдавать по Уложению, по писцовым и переписным книгам 135, 136, 154 и 155
годов, а эти книги были составлены задолго до Уложения, и теперь не только
детей и внучат, но и правнучат этих беглых, но и дальше лет за сто и более
ищут, и один помещик по своим, а другой по своим деревням имена подбирают, и
приводные из страха, не зная, кому достанутся, говорят так, как приводам
надобно, и, кто сначала приведет, того и сказываются, а когда того же беглого
приведет другой соперник, то станет называться его крестьянином, и в переменных
речах доходят до пытки и кровопролития; а если бы самого истца или ответчика
спросить под присягою, подлинно ли это их прадедов или дедов люди и крестьяне,
то присягнуть бы не посмели.
Это замечание подало повод к рассуждению, что сомнительно, чтоб приведенные
из бегов как подлые люди могли помнить свою родословную, да и после означенных
годов были новые переписи, и потому надобно определить, по каким позднейшим
переписям отдавать беглых для избежание затруднений и пыток от разноречий. При
этом императрица прибавила, что не только подлые люди, но и знатные, оставшиеся
после отцов и матерей в малолетстве, без справки не могут указать свою
восходящую
линию.
Тут сенатор граф Петр Ив. Шувалов обратился к императрице с такими словами:
«Для совершенного пресечения продолжительности судов нет другого способа, кроме
указанного уже вашим императ. величеством, когда вы изволили подтвердить указы
родителей своих и их преемников, а которые с настоящим временем не сходны, то
повелели разобрать Сенату. Хотя мы разбором этих указов и занимаемся, но нельзя
надеяться, чтоб мы удовлетворили желанию вашего ампер. величества, если будем
следовать принятому порядку, ибо никто из нас не посмеет сказать, чтоб он
всякого департамента дела знал в такой же тонкости, как знают их служащие в тех
местах, которые в совершенстве знают излишки и недостатки в указах,
затрудняющие их при решении дел. И потому каждое место должно разбирать указы,
относящиеся к подведомственным ему делам, и, пока этого не будет, нельзя
ожидать окончания Уложения, над которым велел работать Петр Великий, для
которого при императрице Анне было собрано дворянство, но распущено, ибо не
принесло никакой пользы. Ваше величество с начала своего государствования, тому
уже 12 лет, как изволили приказать нам заняться этим делом: но, но несчастью
нашему, мы не сподобились исполнить желание вашего величества: у нас нет
законов, которые бы всем без излишку и недостатков ясны и понятны были, и
верноподданные рабы ваши не могут пользоваться этим благополучием».
Выслушав это мнение и выразив немалое сожаление о своих верноподданных,
которые страдают от разных ябеднических вымыслов, императрица изъявила такое
свое намерение, что преимущественно пред прочими делами надобно сочинить ясные
законы и тому положить немедленно начало. Потому рассуждала, что нравы и обычаи
изменяются с течением времени, почему необходима и перемена в законах: наконец,
заметила, что нет человека, который бы в подробности знал все указы,
относящиеся ко всем департаментам, и потому мог бы отвратить все излишки и
дополнить все недостающее, разве бы имел ангельские способности.
С этими словами императрица встала и вышла из собрания в первом часу
пополудни. После нее Сенат определил приступить к сочинению ясных и понятных
законов.
Еще 23 февраля сенатор граф Петр Шувалов предложил Сенату: при Петербургском
порте ныне курс на российские деньги состоит высокий, и чрезвычайные проценты
давать должны для того, что в обращении в Петербурге денег имеется не довольное
число и российские купцы наличных денег мало ж имеют, отчего и коммерция может
в упадок прийти, и в платеже внутренних пошлин по 13 копеек с рубля будет
недостаток; а на монетных дворах капитал состоит в немалой сумме без всякого
плода; того ради для одного купечества банк до полмиллиона и на первый случай
хотя до 200000 Рублев определить и отдавать торгующим в Петербурге купцам из
процентов не менее месяца и не более полугода. В марте Сенат посвятил шесть
заседаний суждению по поводу именного указа об учреждении для дворянства
государственного банка и предложения Ша-
