Манишка и гетмана усилилась предъявлением видов, угодных шляхетству, однако
партия князей Чарторыйских не очень ослабела, чему доказательством служит, что
половина послов поветовых или депутатов сеймовых принадлежит к их партии, и
если Чарторыйские потеряли некоторых из знати, то приобрели других, как-то
фамилию Любомирских, и когда Острожские дело так или иначе прекратится, то
настоящие отношения между польскими вельможами могут снова измениться; да и как
бы то ни было, хотя бы все вакантные места раздавались по одному представлению
графа Манишка, которого кредит будет велик во все время министерства тестя его,
однако партия князей Чарторыйских никогда не придет в презрение, потому что, по
признанию самих врагов, их канцлер литовский в Литве человек всемогущий, а его
брат в каждом воеводстве королевства имеет маетности, с которых получает до
120000 червонных годового дохода, следовательно, всегда большую часть
шляхетства будет иметь на своей стороне. «Я думал, – писал Гросс, – что ваше
ампер.
величество главным образом имеете в виду польское междуцарствие, когда примас
играет главную роль; известно, сколько в прошлое междуцарствие наделал вреда
примас Полоцкий, действовавший против видов России; настоящий же примас,
Комаровский,
мне недавно подтвердил прежнее свое обещание, что никогда не возложит короны на
кандидата, неприятного вашему величеству». Гросс писал также, что если бы он с
своими представлениями против партии Манишка обратился прямо к королю, то это
было бы бесполезно и опасно: бесполезно потому, что король во всем привык
следовать советам графа Бриля; опасно же потому, что этим он навлек бы на себя
ненависть первого министра, что вредно отозвалось бы на отношениях между двумя
дворами.
Сейм начался 19 сентября и находился в бездействии, потому что в первых
шести заседаниях не позволяли приступить к выборам маршала, что по уставу
должно было сделаться в первый день. Депутаты, преданные Чарторыйским,
настаивали, чтоб прежде выборов маршала решено было дело Острожской ординации.
Бриль
королевским именем обещал Чарторыйским, что если они позволят на избрание
маршала, то ни одно дело не будет пущено, прежде чем состоится решение насчет
Острожской
ординации. Но Чарторыйские не полагались на обнадеживания Бриля, потому что
недавно были обмануты: король обещал, что при трибуналах не будет войска и
никого из людей, не принадлежащих к трибуналу, и нарушил свое обещание.
В это время приехал в Гродно курляндский адвокат Цигенгорн. Гросс
предупредил Бриля, что этот Цигенгорн главный виновник того, что на курляндском
сеймике в одну ночь дела изменились явно ко вреду России. Несмотря на это
предостережение, король пожаловал Цигенгорна в надворные советники. Это
заставило Гросса выразить императрице подозрение, что сам польский двор желает
возобновления курляндского дела. хотя и не в пользу Бирона, но только для того,
чтоб императрица высказалась, что не может ни Бирона, ни фамилию его
восстановить на курляндском престоле, а польско-саксонский двор воспользуется
таким объявлением, чтоб доставить Курляндию своему принцу. Подозрение
подтверждалось словами графа Манишка Гроссу, что если императрица не желает
восстановления Бирона, то лучше об этом объявить и соглашаться с королем о
другом приятном для обоих дворов кандидате; что королю, естественно, было бы
всего приятнее, если бы императрица согласилась видеть герцогом курляндским
одного из его сыновей; привести в исполнение это намерение всего легче, потому
что поляки согласятся из уважения к королевскому дому, а в Курляндии множество
шляхты этого желает. Гросс отвечал, что не может ничего сказать на это, не имея
инструкций, особенно когда императрица при нынешних обстоятельствах признает
нужным оставить дело в совершенном молчании; притом религия будет служить
препятствием, ибо саксонские принцы католики, а герцог курляндский должен быть
лютеранином.
Мнишек возразил, что тут нет никакого затруднения, ибо в курляндской
конституции о религии герцога ничего не определено. Гросс заметил на это, что
если б и так, то король прусский нс замедлит объявить, что от назначения
католика герцогом религия страны находится в опасности и вмешается в дело,
причем некоторые курляндцы к нему непременно пристанут. Мнишек не нашелся, что
возразить на это.
Вторая неделя сейма прошла точно так, как и первая: ежедневно в Посольской
избе
было собрание; ежедневно старый маршал пытался приступить к выбору нового, и
ежедневно со стороны преданных Чарторыйским депутатов не было на то позволения,
пока не будет решена Острожская тяжба. Бриль обвинял Чарторыйских в обмане, в
нарушении данного слова, Чарторыйские обвиняли в том же короля, жаловались, что
король в союзе с гетманами позволяет себе насилия, говорили, что если они
позволят выбор сеймового маршала до окончания Острожского дела, то враги их
обратят сейм в конфедерацию и постановят все, что им угодно, на их пагубу. Бриль
два раза
