предмету вступить ни в какое рассуждение; только в одном могу уверить, что
когда ее величество изволит ратификовать трактат, то его величество король
охотно исполнит желания императрицы, о которых я ему и донесу; но прежде
ратификации не может быть ни о чем речи. Дело понятное, что, прежде чем русские
войска придут в Германию, Франция может завоевать Нидерланды или Ганновер;
русские войска будут потребованы на помощь только в крайнем случае; при
заключении
договора королевское намерение было то, чтоб сдержать прусского короля, а
союзников своих, Австрию и Голландию, сохранить в общей системе, ибо венский
двор решительно отказался посылать свои войска для защиты Нидерландов, чтоб не
обнажить свои германские владения против прусского короля, но в случае
заключения субсидного трактата между Россиею и Англиею обещал отправить войско
в Нидерланды, да и голландцы, узнав о трактате с Россиею, примут решения, более
полезные для общего дела». «Не можете ли вы, – сказал Воронцов, – дать
письменную
декларацию того, что вы сейчас сказали: это будет очень приятно ее величеству».
Но Уильямс отвечал, что прежде ратификации он ни во что вступать не может; но
если при размене ратификаций ее величество изволит через свое министерство
предложить об этом, то он донесет своему двору и надеется, что король сделает
все возможное, чтоб удовлетворить желание ее величества.
В Швеции продолжен был на десять лет союз с Франциею, но отклонен союз с
Пруссиею, и вообще положение партий в Швеции не могло грозить России большою
опасностью
в случае европейских замешательств. Панин так объяснял своему двору положение
дел в Стокгольме: по смерти короля Фридриха на первом сейме прежняя французская
партия поссорилась с новым королем и приняла название сенатской партии; тогда
многие из ее членов отделились от нее для собственных выгод и объявили себя
придворною партиею, а благонамеренные (т.е. колпаки) поделились между этими
двумя партиями. Вражда между королем и Сенатом разгоралась все более и более,
причем Сенат старался поддержать себя распространением слухов, что шведской
вольности грозит опасность от короля. Граф Тесин пережил свои способности и
удалился от дел, после чего ни у одной партии не оказалось вождя. Королева,
разнуздавши свою гордость, самолюбие и самовластие, приобрела всеобщую
ненависть. Она немало содействовала холодности между Сенатом и берлинским
двором, ибо хотя она и не чуждается французской системы, но боготворит одного
своего брата, прусского короля, один его интерес соблюдает, а Фридрих II хочет
посредством нее управлять Швециею без посредства Франции. Приверженцы русского
союза тесно соединились и так усиливаются, что король от них ждет поправления
своим делам. Главным между ними почитается граф Браге, основания их программы –
сохранение конституции и союз с Россиею. Двор волею и неволею их ласкает, и,
чтоб заставить их более войти в свои виды, король хотел дать им 50000 платов из
своего ларца на издержки партии по случаю наступающего сейма, но они не хотят о
том слышать, думая, что всякий добрый результат, достигнутый ими с чистыми
руками, будет считаться услугою при дворе, а деньги дадут двору право требовать
от них более, чем они сами сделать намерены; но так как движения партии
действительно требуют чрезвычайных расходов, то они своего имения не щадят.
Французский
посол с своею партиею следит за каждым шагом благонамеренных. Главная цель
французской партии состоит теперь в том, чтоб не допустить графа Браге удержать
в своих руках ландмаршальский жезл, но выбрать в ландмаршалы генерал-майора
графа Ферзена, который воспитан и служил во Франции, душою и телом ей предан и
слывет очень умным и способным человеком. Граф Браге с своими друзьями очень
хорошо понимают, как им трудно преодолеть противную партию и напасть на
господствующую систему без русской помощи; но если партия Браге упадет, то
останутся только две – придворная и сенатская, и сейм должен будет или усилить
власть короля, давши ему право производить в чины и должности, чем отворится
дверь к самодержавию, или ограничить власть короля в пользу Сената, отчего
влияние Франции еще более усилится. Чтоб помешать таким вредным для России
следствиям и не дать упасть партии добрых патриотов, нужна сумма от 20 до 30000
рублей, которая должна пойти именно для доставления ландмаршальского жезла
графу Браге.
В ответ на эту реляцию Панин получил от канцлера такое письмо: «Думая, что
на реляцию вашего высокоблагородия ответом из коллегии и поспешен не будет, я
за нужно нахожу подать вам на оную от меня некоторые объяснения. Кто бы в оную
ни заглянул, по справедливости признаться должен, что оная преисполнена прямою
к службе ревностью и усердием; только же я вам откровенно признаюсь, что, хотя
оная больше злостных, нежели рассмотрительных, критиков возбудила, я не мог,
однако ж, ни оные совершенно опровергать, ни вас довольно защитить и оправдать.
Чтоб на раздачу шведам сумму определить, о том здесь ниже слышать хотят.
Правда, я и в