но ярость возгорится // И огнь, и месть между стеной // Сие все может
совершиться // Петрова племени рукой. // В своих увидишь предках явны // Дела
велики и преславны, // Что могут дух природе дать. // Уже младого Михаила //
Была к тому довольна сила // Падшую Москву поднять // И после страшной перемены
// В пределах удержать врагов, // Собрать рассыпанные члены // Такого множества
градов. // Сармат с свирепостью своею // Трофеи отдал Алексею. // Он суд и
правду
положил, // Он войско правильное вскоре, // Он новый флот готовил в море; // Но
все то бог Петру судил. // Сего к Отечеству заслуги // У всей подсолнечной в
устах, // Его и кроткая супруги //Пример зрим в наших временах, // Пример в его
великой дщери: // Широки та отверзли двери // Наукам, счастью, тишине; //
Склоняясь к общему покою, // Щедротой больше, чем грозою, // В Российской
царствует стране. // Но ты, о гордость вознесена! // Блюдися с хитростью своей:
// Она героями рождена, // Геройский дух известен в ней.
Уничтожение внутренних таможен и работы по Уложению отмечены Ломоносовым в
надписи
на иллюминацию 5 сентября 1754 года:
Россия, вознося главу на высоту, // Взирает на своих пределов красоту. //
Чудится в радости обильному покою, // Что в оной утвержден, монархиня, тобою,
// Считая многие довольства, говорит: // Коль сладкое меня блаженство веселит!
// Противники к моим пределам не дерзают, // И алчны мытари внутрь торгу не
смущают! // Стал тесен к злобе путь комарникам в судах.
О трудах Ломоносова, ученых и поэтических, о том, что Ломоносов – первый
талант в России, ее честь, слава царствования, – об этом императрица знала
через Шувалова. Сам Ломоносов говорит об этом в известном стихотворном письме
своем к Шувалову «О пользе стекла»:
«А ты, о Меценат, предстательством пред нею, // Какой наукам путь стараешься
открыть, // Пред светом в том могу свидетель верный быть. // Тебе похвальны
все, приятны и любезны, // Что тщатся постигать учения полезны. // Мои
посильные и малые труды // Коль часто перед ней воспоминаешь ты!»
Но стоять на такой высоте, на какой стоял Ломоносов, очень тяжело в
обществе, где наука и литература в младенчестве, где скудно воспитание таланта,
где нет разделения занятий, где человек, выдавшийся своим талантом, должен
делать один много разных дел. Сам Ломоносов в похвальном слове Елизавете
упомянул, чего дочь Петра Великого должна требовать от русских членов созданной
им Академии: «Не описаны еще дела моих предков, и не воспета по достоинству
Петра великая слава». Вот первые требования, которые заявляет Елизавета у
Ломоносова, – написание русской истории и поэмы, содержанием которой должны
быть деятельность величайшего героя русской земли. Но кто же исполнит эти
требования? Разумеется, первый литературный талант времени Ломоносов, и Шувалов
требует, чтоб Ломоносов занялся русскою историею, и сама императрица изъявляет
на то свою волю. Ломоносов стал добросовестно приготовляться к новому труду,
собирал по источникам древнейшие известия о славянах; Шувалов торопил. В мае
1753 года Ломоносов писал ему: «О первом томе российской истории по обещанию
моему старание прилагаю, чтоб он к новому году письменной изготовился. Ежели
кто по своей профессии и должности читает лекции, делает опыты новые, говорит
публично речи и диссертации и вне оной сочиняет разные стихи и проекты к
торжественным изъявлениям радости, составляет правила к красноречию на своем
языке и историю своего отечества и должен еще на срок поставить, от того я
ничего больше требовать не имею и готов бы с охотою иметь терпение, когда бы
только что путное родилось».
Проходил и 1754 год, а «История Российская» не появлялась. Шувалов напомнил
о труде, о его важности, писал, что если другие занятия мешают, то их можно и
оставить. Ломоносов отвечал в самом начале 1755 года: «Я бы от всего сердца
желал иметь такие силы, чтобы оное великое дело совершением своим скоро могло
охоту всех удовольствовать, однако оно само собою такого есть свойства, что
требует времени. Коль великим счастьем я себе почесть могу, ежели моею возможною
способностью древность российского народа и славные дела наших государей свету
откроются,
то весьма чувствую. Могу вас уверить в том заподлинно, что первый том в
нынешнем году с Божие помощью совершить уповаю. Что ж до других моих в физике и
в химии упражнений касается, чтобы их вовсе покинуть, то нет в том ни нужды, ни
же возможности. Всяк человек требует себе от трудов успокоения; для того,
оставив настоящее дело, ищет себе с гостями или с домашними препровождения
времени картами, шашками и другими забавами, а иные и табачным дымом, от чего я
уже давно отказался затем, что не нашел в них ничего, кроме скуки. И так уповаю,
что и мне на успокоение от трудов, которые я на собрание и на сочинение
российской сито-