(н. с.) 1755 года курьеры поскакали в Париж с инструкциями для Штаремберга.
Посланник Ма-рии-Терезии должен был объявить Людовику XV, что императрица
охотно сохранила бы мир и только необходимость может принудить ее начать войну
против Франции. Но она имеет причины думать, что Англия чрез посредство
протестантских дворов старается войти в союз с королем прусским или по крайней
мере сдерживать его посредством русского войска, чтоб таким образом для своих
интересов принести в жертву интересы католицизма, равно как австрийского и
Бургонского
домов. Это заставляет императрицу привести в соглашение свои интересы с
интересами Бургонского дома. Только слепая страсть и старые предрассудки могли
до сих пор препятствовать делу, спасительному и желанному для охранения
католицизма и спокойствия Европы.
Штаремберг обратился к маркизе Помпадур с просьбою о посредничестве, потому
что она пользовалась наибольшим доверием короля и потом, если бы не сделать ее
участницею дела, то можно было опасаться препятствий ему с ее стороны. Людовик
XV
назначил вести переговоры с Штарембергом аббата Барни, любимца маркизы. В
первом французском ответе на предложение Штаремберга говорилось, что король без
самых убедительных доказательств измены и без самых важных побуждений не может
разорвать с своим союзником – прусским королем; но надобно толковать о том,
чтоб предупредить разрыв между Австриею и Франциею; прежде всего оба государства
должны обязаться не помогать никому, кто стал бы действовать в противоречии с
Аренским
договором.
В Вене увидали, что Францию нельзя заставить отказаться от прусского союза;
но по крайней мере Франция была не прочь от сближения с Австриею. В таком
положении дело перешло из 1755 в 1756 год, в начале которого во Франции узнали,
что прусский король действительно заключил союз с Англиею.
Мы видели, что английский двор, беспокоясь за Ганновер и Голландию, требовал
от Австрии сосредоточения значительного числа войска в Нидерландах. Англия
опасалась в этом случае сколько Франции, столько же и ее союзника короля
прусского, для отвлечения которого она так и хлопотала о субсидном договоре с
Россиею. Но если венский двор ввиду борьбы на жизнь и на смерть с Пруссиею
дошел до мысли о необходимости сблизиться с извечным врагом своим – Франциею,
разорвать во что бы то ни стало союз между нею и Пруссиею, то и двор английский
по тем же побуждениям должен был прийти к мысли сблизиться с Пруссиею,
разорвать союз между нею и Франциею, тем более что дело казалось гораздо легче:
между Англиею и Пруссиею не было вовсе застарелой вражды, напротив, было
большое сочувствие и единство в интересе религиозном. Обезопасить себя со
стороны Пруссии, а с помощью старой союзницы – Австрии сдержать Францию от
нападений на Голландию и Ганновер казалось в Лондоне мастерским делом; субсидный
договор с Россиею не считался вовсе лишним и при новых отношениях к Пруссии;
русское войско можно было двинуть, как прежде, против Франции, по крайней мере
можно было испугать ее, и таким образом в предстоящей войне Англии и Франции
все сильнейшие государства Европы стали бы на стороне первой против последней.
В августе 1755 года английское министерство сделало предложение Фридриху II
войти в соглашения относительно сохранения спокойствия в Германии, для чего
прусский король должен дать формальное обещание ничего не предпринимать против
немецких владений великобританского короля, не подкреплять французского
нападения на них, но препятствовать ему. Фридриху II понравилось предложение,
потому что его сильно беспокоил субсидный трактат Англии с Россиею: если
возобновить союзный договор с Франциею, рассчитывал он, то надобно будет
напасть на Ганновер, т.е. поднять против себя Англию, Австрию и Россию; если
заключить союз с Англиею, то, вероятно, французы не внесут войны в пределы
Германской империи, а Пруссия будет в союзе с Англиею и Россиею; это заставит
Марию-Терезию
пребывать в покое, несмотря на все ее желание возвратить себе Силезию.
Английское министерство уверяло его, что цель субсидного трактата между Англиею
и Россиею состоит единственно в защите владений английского короля, что по
условиям договора русские войска двинутся только в том случае, когда
какое-нибудь государство предпримет открыто напасть на его владения; английское
министерство уверяло его, что между Англиею и Россиею господствует совершенное
согласие, что король Георг твердо рассчитывает на дружбу императрицы Елизаветы.
Не имея средств удостовериться в этом прямо в Петербурге вследствие прерывания
дипломатических сношений между Россиею и Пруссиею, Фридрих осведомлялся в
других местах и отовсюду получал удостоверения, что влияние Англии в Петербурге
сильнее, чем влияние Австрии, потому что английское правительство богато, а
Мария-Терезия
