странной и Военной коллегиями предписано стараться умножать дезертирование в
прусской армии и привлекать дезертиров в русскую на том основании, что прусский
король забирал тайно и насильно русских подданных и удерживал их, а на
сделанные ему представления отвечал, что между Россиею и Пруссиею нет картеля.
Так как в Пруссии нет русского министра, а сведения оттуда получать
необходимо, то Иностранной коллегии предписано отправить под именем курьеров
надежных и способных офицеров в Дрезден, Гамбург и Данциг с таким наставлением,
чтобы они проездом туда и обратно старались сколько можно точнее разведывать о
военных движениях и приготовлениях в Пруссии; чтоб каждый из них ехал особливою
дорогой: чего одному узнать не удастся, то от другого не утаится; важных депеше
ними не посылать, и наставление дать им изустно.
Желания сократить силы короля прусского не могли ослабить показания
Топольского
посадского Ивана Зубарева, который содержался по разным делам в Сыскном
приказе, бежал оттуда, жил за границею, возвратился и был схвачен у
раскольников. Зубарев показал в Тайной канцелярии, что после бегства из
Сыскного приказа он жил у раскольников в слободе Ветке, откуда в 1755 году
поехал извозчиком в Кенигсберг с товарами русских беглых купцов-раскольников.
Здесь прусские офицеры, по обычаю, начали вербовать его в солдаты в гвардию, и
когда он согласился, то его отвезли в Потсдам. Через посредство Фанштейна,
бывшего адъютантом у Миниха и по воцарении Елизаветы перешедшего в прусскую
службу, Зубареву было предложено ехать к раскольникам и возмущать их в пользу
Ивана Антоновича. «Послужи за отечество свое, говорил Фанштейн Зубареву, –
съезди в раскольничьи слободы и уговори раскольников, чтоб они сами склонились
к нам и помогли вступить на престол Ивану Антоновичу; а мы по их желанию будем
писать к патриарху, чтоб им посвятить епископа, у нас был их один поп, да
обманул нас и уехал. А как посвятим епископа, так он от себя своих попов по
всем местам, где есть раскольники, разошлет, и они сделают бунт. Ты подай
только весть Ивану Антоновичу, а мы в будущем 756 году весною пошлем туда к
Архангельску корабли под видом купечества, чтоб выкрасть Ивана Антоновича. А
как мы его выкрадем, то чрез епископов и старцев сделаем бунт, чтоб возвести
Ивана Антоновича на престол, а Иван Антонович старую веру любит; когда
сделается бунт, то и мы придем с нашим войском к русской границе. А донские
казаки
к нам совсем склонны, и у нас они есть, которые бывали со мною в походах, и мне
они надежны. Когда будешь в Польше, заезжай в раскольничьи слободы опять и
объяви тамошним наставникам, чтоб они без всякой боязни к нам были склонны».
Зубарев согласился принять оба поручения – ехать к раскольникам и, согласись с
ними, ехать в Холмогоры дать знак Ивану Антоновичу, что за ним будет прислан
корабль
из Пруссии. Он был представлен самому Фридриху II и получил 1000 червонных и
две медали, по которым принц Антон должен был ему поверить, ибо никакого
письменного документа не хотели ему дать. Приехавши в раскольничьи слободы,
Зубарев начал исполнять свое поручение. Игумены раскольничьих монастырей
спрашивали его: «Да как же вы Ивана Антоновича посадите на царство?» «Так же
посадим, как и государыня села», – отвечал Зубарев. Относительно архиерея
игумены
говорили: «Лучше бы, если б его величество изволил прислать сюда епископа
греческого, а туда очень ехать далеко». Наконец, раскольники стали говорить
ему: «Пора тебе ехать выручать Ивана Антоновича; и как вас Бог вынесет, то мы
стоять готовы». Но Зубарев вместо Холмогор попал в Петербург в Тайную
канцелярию.
Показания его имели следствием то, что, как мы видели, Ивана Антоновича
перевезли тайком из Холмогор в Шлиссельбург.
Соглашения с венским двором о прусской войне пошли не так успешно, как бы
того желалось. В Вене опасались, чтоб Россия своею горячностью не подала
Фридриху II повода предупредить Австрию и напасть на нее со всеми своими
силами. Эстергази в донесениях своему двору изображал черными красками
состояние русского войска, для командования которым нет ни одного порядочного
генерала. С одной стороны, мало надеялись на успехи русского войска, боялись,
что прусский король, легко отделавшись от последнего, направит все свои силы
против Австрии, которая еще не вполне готова; с другой стороны, Франция
решительно отказывалась помогать войском в наступательной войне Австрии против
Пруссии, почему Австрия и предпочитала дожидаться нападения Фридриха II, ибо
тогда Франция по договору будет обязана помочь ей войском. 29 мая Эстергази
объявил в Петербурге, что императрица-королева не может начать войны с Пруссиею
нынешним летом; тут же Эстергази открылся о заключении Версальского договора
между
Австриею и Франциею и выразил желание, чтоб Россия употребила все усилия
склонить Францию смотреть спокойно на сокращение сил прусского короля.
Вследствие этих сообщений в