великодушием и справедливостью принять посредничество между Австриею и
Пруссиею. Ее величество оставляет прекращение этих ссор собственному решению
обеих держав, сама будет довольствоваться точным исполнением принятых ею с
венским двором обязательств».
7 сентября Уильямс был приглашен на конференцию к канцлеру в присутствии
вице-канцлера, где был ему сообщен этот ответ; что же касается до его
предложения принять субсид-ные деньги, то ему дано знать, что прием денег
отлагается до того времени, пока князь Голицын не пришлет точного ответа
английских министров, какого рода будут новые предложенные ими соглашения с
Россиею. 30 октября Уильямс опять приезжал к канцлеру и сильно хвастался
милостивым
приемом, который он получил от императрицы третьего дня в доме вице-канцлера;
потом распространился о желании прусского короля помириться с Россиею.
Вскорости после его отъезда приехал к канцлеру голландский посланник Шварц,
только что возвратившийся в Петербург; Бестужев спросил у него, верны ли
известия, будто прусские войска намерены напасть на Курляндию. Шварц отвечал,
что действительно дорогою слышал от многих прусских офицеров, что еще в нынешнем
месяце они вступят в Курляндию, чтоб овладеть Либавою и захватить в ней русские
магазины; этот город им нужен и для того, чтоб удобнее препятствовать проходу
русских галер; Шварц прибавил, что, по его наблюдениям, курляндцы желают
вступления пруссаков в их землю.
Через день, 1 ноября, Уильямс приехал к вице-канцлеру и начал говорить, что
так как от войны между королем прусским и римскою императрицею, кроме лютейших
бедствий, ничего ожидать нельзя, то для предупреждения этого зла, угрожающего
всей Европе, остается одно средство: чтоб императрица Елизавета со стороны
Марии-Терезии,
а король английский со стороны Фридриха II явились посредниками в примирении
воюющих держав; это посредничество он, Уильямс, по указу своего двора и с
согласия прусского короля снова предлагает императрице. Это посредничество,
продолжал Уильямс, при нынешних трудных обстоятельствах становится тем нужнее,
что прусский король, опасаясь сильной диверсии с русской стороны, в отчаянии
намерен напасть на русские области, как обстоятельно уведомился он от
голландского посланника Шварца. Воронцов ему отвечал, что сам вчера слышал от
Шварца о враждебном намерении прусского короля, но в России нисколько этого не
боятся; что же касается медиации, то он по болезни своей не может сам доложить
императрице, а сообщит канцлеру, причем Воронцов спросил посла: имеет ли он от
прусского короля полномочие для предъявления порученной ему комиссии? Уильямс
отвечал,
что теперь не имеет, но может очень скоро получить, как только увидит
склонность русского двора к начатию этого дела.
От Воронцова посол отправился к Бестужеву и объявил, что он сейчас был у
вице-канцлера
с предложением медиации, принятие которой послужит к славе императрицы, потому
что не она начинает дело, а король прусский ищет ее дружбы. Канцлер сказал ему
на это, что после недавнего и очень ясного ответа императрицы на такое же его
предложение он, канцлер, не может донести ей о повторении предложения. Уильямс
отвечал, что и он делает предложение не как министр, ибо не хочет в другой раз
получить такого же отказа. Так сообщил о своем разговоре канцлер; но вот какое
письмо прислал на другой день Уильямс Воронцову: «Я готов сдержать свое слово
во всем, что вам вчера обещал. От вас поехал я к канцлеру, и он меня обнадежил,
что предложит императрице о медиации. Перечитав опять вчера вечером разные
письма Миттеля, я считаю долгом дать вам знать, что король прусский дерется
только для получения мира и для безопасности своих областей; я уверяю вас
честным словом и уполномочен объявить, что его прусское величество ничего так
не желает, как восстановления доброго согласия и искреннейшей дружбы с вашею
августейшею
самодержицею. Так как теперь каждая минута важна, так как все находится в
движении, то я третьего дня отправил курьера в прусский лагерь; содержание моей
депеши не совсем будет приятно прусскому королю, ибо я уведомляю его об отъезде
фельдмаршала Апраксина к войску. Итак, если преблагой Бог вдохнет мирные
чувства ее величеству, то по тысяче причин было бы полезно, чтоб я был о том
как можно скорое уведомлен».
На предложение посредничества императрица велела дать Уильямсу такой ответ:
«Когда уже на первое господина посла предложение о медиации сказано, что ее
император, величество такого поступка от его превосходительства не ожидала, то
теперь легко ему самому рассудить, что усильное того ж предложения министерству
ее императ. величества вновь учиненное повторение еще удивительнее того ее
императ.
величеству показалось, ибо ее величество справедливо ожидала большего к
оказанной своей единожды воле уважения. Ее императ. величество повелевает потому
его превосходительству объявить, что как в прежнем ответе объявленные ее
высочайшие на-