исполняют, представляя, притом некстати, наитеснейшее соединение трех
северных дворов, дабы тем Францию от мнимого им доставления себе европейского
перевеса удержать, но в то же время угрожая, что о сем соединении до
прекращения шлезвиг-голштинских распрей и помышлять нельзя. А как ему о
восстановленном между нами и Франциею добром согласии, равно как и о назначенных
для вящего того утверждения взаимных посольствах, уведомление подано, более же
того, учиненные нами Протову короля прусского всем светом справедливо
выхваляемые декларации известны, следовательно, и о намерениях наших генеральное
при нынешних обстоятельствах не скрыто, то коллегия Иностранных дел собою
найдет, коль нужно, помянутому посланнику нашему Корфу заслуженный его
смелостью выговор учинить».
Со стороны северных держав нельзя было ожидать помехи в предстоящей борьбе;
опаснее казалась Турция, на которую, как мы видели, Фридрих II обратил прежде
всего внимание, ища средств отвлечь русские силы от Пруссии. От 9 марта
Обрезков писал: «Неожиданное заключение оборонительного договора между прусским
и английским королями французскому послу и его шайке смертельный удар нанесло;
для уменьшения горести нашли один способ – отрицание, что этому быть нельзя, а
если что и постановлено, то только для невпущения вспомогательного русского
войска в Германию; но здешняя публика на этот раз в обман не дастся; турецкое
министерство
с несказанным удивлением услыхало об этом происшествии и поздравляет себя, что
не заключило союза с прусским королем; если он так подшутил над Францией, своей
искренней приятельницей, то чего бы не сделал против Порты?»
От 6 июля Обрезков писал, что когда Порта узнала о заключении союзного
договора между Австриею и Франциею, то верховный визирь приказал рейс-ефенди
принять сообщения об этом от посланников с полным равнодушием, не показывая ни
удивления, ни досады, ни удовольствия. В самом же деле этот союз тревожил
Порту, ибо она видела здесь измену со стороны Франции, которая сближалась с
постоянным врагом Порты. Рейс-ефенди приказал переводчику Порты спросить у
австрийского переводчика: куда девались их ежечасные отзывы, что Франция –
вероломная, злая и жаждущая только волнений держава, на которую ни в чем
положиться нельзя? Французский посланник, заметив досаду Порты, начал внушать
турецким министрам, что дружба с Портою будет всегда у Франции на первом плане,
какие бы договоры ни были заключены с другими державами, и договор с венским
двором нисколько не касается Порты, а только европейских держав. Несмотря на
эти уверения, Порта не смягчилась и решилась ласкать английского посла, а если
и Россия будет увлечена Австриею во французский союз, то искать дружбы с
прусским королем.
При таких натянутых обстоятельствах считали нужным соблюдать большую
осторожность в отношениях к славянским подданным Порты. В апреле месяце
вице-канцлер граф Воронцов получил письмо от черногорского митрополита Василия
Петровича, в котором тот уведомлял его, что в 1755 году турки и венецианец
напали с двух сторон на Черную Гору, и хотя черногорцы одержали над турками
победу, много их побили, троих начальников взяли живых и повесили, однако на
весну
враги снова собираются войною на Черную Гору. «Мы, – писал митрополит, –
ниоткуда не чаем помощи, кроме Бога и сильного российского скипетра. Плачет
бедная Сербия, Болгария, Македония, рыдает Албания в страхе, чтоб не пала
Черная Гора; уже Далмация пала и благочестия лишается, будучи напоена
униатством; Герцеговина стонет под ногами турецкими. Если Черная Гора будет
освобождена, то все к нам пристанут; если же турки Черною Горою завладеют, то
христианство
во всех упомянутых землях, конечно, исчезнет». «От таких неприятелей, – отвечал
Воронцов, – вашему обществу надобно быть всегда в осторожности, не делая им,
однако, никакого озлобления, чтоб они не имели причины на вас жаловаться Порте;
что же касается защиты Черной Горы от турецких войск, то при надежном случае не
оставим сделать представление в пользу черногорского народа как Порте, так и
Венецианской республике». К Обрезковую был отправлен секретнейший рескрипт, в
котором говорилось: «Что касается защиты черногорцев при Порте, то хотя в
нынешнее время, когда мы заняты на другой стороне, формально и с надлежащею
твердостью приступить к ней и нельзя, однако, чтоб не привести черногорцев в
отчаяние, надобно вам, хотя стороною, сделать все возможное в их пользу;
наперед посоветовавшись с переводчиком Порты как с единоверным, постарайтесь
исходатайствовать облегчение этому единоверному и усердному к нам народу и
давайте знать им тайно обо всем, что будет делаться относительно их при Порте,
чтоб они не были застигнуты врасплох. У венецианского посла настройте, чтоб он
писал своему правительству о прекращении обид черногорцам, а во взаимных
жалобах сделан был бы полюбив-
