жали. В то же время присланные с теми больными для отдачи унтер-офицеры
просили меня о приеме оных, показывая из числа тех в пути несколько уже
мертвых, а других в прежалостном состоянии на стуже дрожащих… Я собирал все
свои мысли, как бы сыскать оным страдальцам облегчение, искал моими глазами по
всем сторонам, не найду ль способных из близнаходящихся строений к
пространнейшему
тех помещений; спрашивал у комиссара и доктора, кто в коих живет? Там
показывали мне близнаходящиеся строения, в коих жили разные госпитальные
служители,
из которых я приказал немедленно тех жителей вывесить в наемные квартиры, а в
их покои поместить больных. Доктор и комиссар мне ответствовали, что они вчерась
уже то предпринимали, но способа не нашли, ибо поблизости наемных квартир нет,
да и вдали вокруг по разнесшемуся о больных наших слуху ни за какую цену внаем
в госпитальное ведомство своих дворов не отдают. В то же время сведал я, что
есть неподалеку конюшенного ведомства несколько порожних покоев, и еще увидал
неподалеку же от госпиталя, позади Дворцового сада на берегу Яузы-реки, немалое
деревянное строение, о коем сказали мне, что то Дворцовой канцелярии ведомства
пивоваренный двор и теперь, в отсутствие ее величества, весь пуст и живет в нем
только комиссар, у коего оный в смотрении. Другие же сказывали, что за
неприличностью места и что он уже ветх назначено все оное строение в другое,
далее от сего сада место переесть и о подряде того к сноске и в газетах
напечатано».
В этот-то пивоваренный двор Шаховской решился перевести служащих при
госпитале, а в их квартиры поместить больных. Это он сделал, не дожидаясь
разрешения от Главной дворцовой канцелярии, находившейся в Петербурге, и, зная,
что таким самовластным распоряжением может возбудить неудовольствие, написал
письмо к фавориту Ив. Ив. Шувалову с просьбою защитить, если недоброжелатели
заочно станут что-нибудь разглашать. Ив. Ив. Шувалов, который среди тогдашней
знати отличался мягкостью, людскостью обращения, который прежде всего старался
сохранить
со всеми добрые отношения, особенно же с людьми, выдающимися заслугами и
способностями,
старался казаться совершенно беспристрастным, свободным от воззрений своих
родственников графов Петра и Александра Шуваловых, старался «благородным
учтивством»
и услугами сделать свой фавор приятным и желанным, – Ив. Ив. Шувалов в ответном
письме своем хвалил человеколюбивый поступок Шаховского и обнадеживал своею
защитою. Но в то же время Шаховской описал все дело приятелю своему майору
гвардии Нащокину, и тот уведомил его, что в знатных домах у недоброжелателей
Шаховского слышал выходки против него членов Главной дворцовой канцелярии,
которые толкуют о неслыханной дерзости генерал-кригскомиссара, осмелившегося
самовольно положить больных с прилипчивыми болезнями в том месте, где во время
пребывания двора варят пиво и кислые щи для собственного употребления ее
величества. Сенат потребовал от Шаховского объяснения, на каком основании он
занял дворцовый пивоваренный двор без позволения Главной дворцовой канцелярии;
но генерал-прокурор прислал ему дружеское письмо, в котором поздравлял, что
недоброжелатели, «не находя справедливых резонов, коими бы вас повреждать
возмогли, склоняются к примирению, как то вчерась в конференции было, что граф
Петр Ив. Шувалов, зная, что я вас люблю, приближаясь ко мне, всем вслух
говорил, что сожалеет о тех спорах и вздорах, кои он с тобою по своей команде
производил, и теперь, довольно познав, что ваши упрямства по большей части
дельные, все в том свои жалобы оставляет и предает забвению».
Но Нащокин в письмах своих твердил по-прежнему, чтоб Шаховской остерегался:
жалобы Дворцовой канцелярии все увеличиваются. Нащокин был прав. В одно
прекрасное утро является к Шаховскому гвардейский офицер, приехавший из
Петербурга, и подает бумагу от начальника страшной Тайной канцелярии графа
Александра Ив. Шувалова; в бумаге говорилось: «Ее ампер. величеству известно
учинилось, что вы самовольно заняли в дворцовом поваренном доме те каморы, в
коих для собственного ее величества употребления разливают и укупорят с
напитками бутылки, и поместили в них прачек, кои со всякими нечистотами белье с
больных моют; и для того по высочайшему повелению послан к вам из Тайной
канцелярии нарочный, гвардии поручик, коему повалено, ежели по
освидетельствованию его в тех покоях больные и прачки найдутся, то бы всех тех
немедленно перевести в дом ваш для жилья их, не обходя ни единого покоя в ваших
палатах, и точно в вашей спальне».
Все это было справедливо: помощник Шаховского по управлению госпиталем
генерал-майор Комингс и госпитальный комиссар распорядились помещением больных
и прачек в пивоварне без ведома генерал-кригскомиссара; и потом Шаховской
узнал, что комиссар имел сношение с при-