телег, чем пехотный.
Драгунских полков при армии 12, которые и названия конницы не заслуживают,
да и офицеры их очень просты, так что глупые русские офицеры других полков
завели у себя поговорку: «Он глуп, как драгунский офицер». Неисправности этих
полков та главная причина, что они и в десять лет вместе не сводятся, но
постоянно размещены по татарским, турецким и польским границам. Гусары
составляют лучшую кавалерию, хотя вообще у них недостает порядка, равенства,
живости и ученья; офицеры их очень мало разумеют о патрулях, рекогносцировках,
засадах, ибо их ничему этому не учат. Калмыки лучше всех из нерегулярных войск.
Казаки служат только для того, чтоб неприятеля беспрестанно тревожить,
присматривать за ним и держать в страхе. Командующий генерал совсем о том не
думает, много или мало этого сброду пойдет в поход. Между казаками донские
почитаются лучшими по искусству и храбрости. Всю надежду полагают они на
предводителя своего бригадира Краснощекова; они говорят, что он колдун.
Генерал-аншеф Лопухин уверял меня в этом, и когда я сказал, что в Германии
колдунам не верят, то он отвечал: «Может ли статься, чтоб такому подлинному
делу не верить». Я имел случай часто видаться и разговаривать с этим знаменитым
Краснощековым: вся его премудрость состоит в том, что копьем или стрелою
попадает
в цель на пушечный выстрел, также и в том, что, по его словам, ни от кого пардон
не примет. Знатности его больше всего способствовало свойство с Разумовским.
Фельдмаршал Апраксин заботится преимущественно о том, чтоб иметь у себя как
можно больший штат и экипаж. В ежедневных и продолжительных моих разговорах с
ним я заметил, что он не имеет необходимых для фельдмаршала теоретических
познаний, практических же и не может иметь, потому что, кроме Очакова, он нигде
не бывал. Вся его забота состоит в том, чтоб заставить людей своих храбро
биться; о сохранении людей и лошадей он мало беспокоится. Водит его как на
веревочке генерал Веймар, человек искусный, находившийся постоянно адъютантом
при генерале Куйте; он имеет обширные теоретические познания в военных науках,
и русские считают его да генерала Ливана оракулами. Генерал-аншеф Лопухин в
военном деле малоискусен. Главные его занятия – еда, питье и карты.
Генерал-аншефа Ливана нечего считать, потому что тяжкая болезнь мешает ему
иметь разумные мысли. По причине долгой его службы русские считают его божком.
Он великих дел не совершит, что я приметил из его разговоров с генералом С.
Андре,
который врал ему невероятную дичь, а тот всему верил. Генерал-аншеф Броун
слабого
духа и нигде не служивал, кроме России. Генерал-поручик князь Голицын никогда
не помышлял о воинском деле, он с самых молодых лет находился при дворе и потом
был резидентом в Гамбурге. Генерал-поручик Ливен считается очень искусным, но
он не в милости у Апраксина, с родственником которого побранился. Генерал-майор
князь Долгорукий слывет очень храбрым, но малоискусным. Генерал Вильбоа
молодой, но очень способный офицер; впрочем, он сам мне признался, что при
нынешних порядках у него пропадает охота. «Черт их возьми, – сказал он мне, –
здесь надобно притворяться таким же Дираком, как и все, иначе всех сделаешь
себе неприятелями». Граф Румянцев тоже молодой человек, употребивший много
труда, чтоб сделать себя способным к службе, и действительно имеет обширные
теоретические познания, одним словом, это самый искусный русский генерал;
главный недостаток его – излишняя горючесть. Генерал-майор Панин сам мне
говорил: «Зачем меня в генералы произвели? Я их о том не просил; я доволен,
когда могу полк обучать». Князь Любомирский пустой хвастун. Фельдмаршал всю
свою надежду полагает на полковника Белова, перешедшего в русскую службу из
саксонской; об нем отзываются, что это вертопрах, но способный стравить между
собою всех жителей земного шара».
Фермеру писали, чтоб он занимал зимние квартиры в бранденбургских землях и
действовал наступательно против Дона; а он еще в августе начал внушать
Воронцову, что необходимо пробираться на зимние квартиры – к Польше! «Ныне, –
писал он 23 августа из-под Ландсберга, – ныне в армии людей от 35, а с легко
раненными до 40000; но притом в генералах и штаб-офицерах большой недостаток,
лучшие выбыли. Полевая артиллерия находится в хорошем состоянии, только зарядом
и половинного числа против комплекта не будет; к тому же искусных офицеров,
бомбардиров
и фузилеров очень недостаточно. На получение впредь провианта никак надеяться
нельзя, потому что по переходе прусской армии за Одер как города, так и мужики
являются послушными, выбегают из домов своих и по лесам от Козаков
отстреливаются,
следовательно, тот же точно казус является, который в прошлом году настоял:
легкое войско от разорения земли никоим образом удержать невозможно. Упряжки
как под артиллериею, так и под обозом по наступлении осеннего времени вседневно
в слабость приходят. А если реку Вирту оставить, или и по ней, но на одном
