частые восстания монастырских крестьян – с другой, были явными признаками
этого падения. С 1748 года тянулось дело о вятских крестьянах, которые, называя
себя черносошными, отписались от архиерейского дома и монастырей в количестве
11582 душ. Следователь решил дело в пользу духовенства, и Сенат с ним
согласился. Но Сенат не мог исполнить требование Синода в другом случае – в
деле об известном уже нам возмущении крестьян Новоспасского монастыря. Сенат,
велел
назначить следственную комиссию, в которой должно было заседать и духовное
лицо. Синод утверждал, что никакой комиссии не нужно, ибо назначалась комиссия
от Синода по жалобам тех же крестьян, но они к следствию не явились и мимо
Синода осмелились утруждать императрицу жалобами; нужно их наказать без всякой
комиссии. Сенат отвечал, что следственная комиссия необходима, потому что без
нее нельзя узнать, кто пущие заводчики; а что крестьяне не пошли в синодальную
комиссию, в том их обвинять не следует, ибо комиссия была учреждена в
Новоспасском
монастыре, а крестьяне жаловались на управителя монастырского. Крутицкий
епископ жаловался, что крестьяне булевского Преображенского монастыря
своевольничают, оброков не платят, посольского монаха посадили в воду; а
Белявская
канцелярия норовит им, и булевский воевода из-за взяток освободил 14 человек
без наказания.
Естественно, должна была явиться мысль освободить государство от печальной
необходимости
укрощать крестьянские восстания и монастыри освободить от неприличной им
обязанности управлять крестьянами. Финансовые нужды должны были также
поддерживать эту мысль. Еще 30 сентября 1757 года императрица приказала Сенату
и Синоду подумать о том, чтоб монастырские вотчины отдать в управление офицерам
и ввести большую правильность в распределении доходов; в Синод поэтому делу
сообщен был экстракт из протокола конференции. Синодальный копиист Иванов дал
копию с этого экстракта конференции синодальному крестьянину Сумотчикову, а тот
дал копию крестьянам Троицкого Сергиева монастыря Давиду и Сидору Кононовым,
Ивану Дорофееву, Никите Иванову, Канону Петрову. Крестьяне стали разглашать,
что все монастырские вотчины отписаны на государыню; их перехватали как
лжеразглашателей,
и Юстиц-коллегия произнесла строгий приговор. Но Сенат смягчил его: копииста
Иванова бить плетьми и написать в солдаты, а не ссылать на галеры, как
приговорила Юстиц-контора, потому что Иванов копию с экстракта списал не из
взяток, но по одному знакомству, простотою и не знал о намерении Сумот-чикова
отдать ее Троицким крестьянам. Крестьян Кононова с товарищами не казнить смерти,
потому что они ни в каких вымышленных делах и затеях не оказались, а поступали
по данной им копии с экстракта конференции и по словесному объявлению
Сумотчикова,
чего они, как народ простой и неграмотный, выразуметь не могли; а за то, что
они не дали знать о копии своим властям и приводили свою братью в непослушание,
наказать их и Сумотчикова плетьми.
Надзиратель над вышневолоцкими каналами Сердюков жаловался на ямщиков, что
они били в набат и три раза приступали к его дому; комиссия нашла, что виноват
сам Сердюков, который озлобил ямщиков тем, что самовольно бил их плетьми, тогда
как должен был отсылать их к начальству, и потому он должен был платить штрафу
100 рублей на госпиталь. В Тамбовском, Шацком, Козловском и других уездах
продолжались восстания между крестьянами; они поднимались целыми деревнями и
семьями и бежали, причем грабили помещиков; дело не обходилось и без
кровопролитных схваток; пойманные показывали, что идут на речку Ахтубу и в
Астрахань для поселения к казенным виноградным садам и к шелковому заводу, где
их принимают поручики Паро-бич и Циплетев и берут за это с них по два и по три
рубля; на Ахтубе поселилось до 3000 человек с женами и детьми да в Астрахани до
2000. Наместник Калмыцкого ханства Дундук-Даши прислал жалобу на поселившихся у
Царицына на шелковых заводах, что они строят город и сильно обижают издавна
живущих там калмыков, грабят их; Низовая соляная контора донесла, что прием и
укрывательство беглых происходит от подьячего Саратовской воеводской канцелярии
Щербакова.
Петр Ив. Шувалов думал, что крестьянские восстания можно предупреждать
соблюдением некоторых предосторожностей. Он говорил в Сенате: «К каким
печальным последствиям влечет недоверие поселян относительно посылаемых к ним
указов! Два только примера, о которых я здесь намерен упомянуть, заставляют
изыскивать средства к сохранению людей от жестоких наказаний и пролития крови,
тем более что крестьяне подвергаются этим наказаниям не по злонамеренности
своей, а по простоте: первый случай представляет дело о крестьянах Демидова;
кровопролитное
позорище было следствием недоверия крестьян к указу, находившемуся в руках
начальника команды. Второй случай: Починковская поташного правления контора
представила в Сенат, что из тамошних крестьян некоторые, считая фальшивыми
письменные сенатские указы,