Свидетельство артиллерии началось в Мариенвердере 28 января и продолжалось
29, 30 и 31 чисел, после чего отправлен был в Петербург подробный журнал,
подписанный всеми присутствовавшими генералами, с приложением такого общего
вывода: «Хотя новоизобретенная артиллерия пред старою натурально преимущества
имела, когда трехфунтовая пушка с двенадцатифунтовым единорогом, да потому ж и
прочая
орудия сравниваемы были; но как между тем искусство (опыт) минувших кампаний
доказало, что как одна, так и другая артиллерия в своем роде нужна и полезна,
следовательно, и впредь с успехом употребляема быть может, то в сем
рассуждении, равно как и по долговременной привычке к прежней артиллерии не
только артиллерийских нижних служителей, но в случае нужды и солдат,
нижеподписавшиеся за полезно находят содержать при армии как прежние пушки и
мортиры, так и новоизобретенные. орудия».
Немедленно после свидетельства артиллерии Салтыков отправился в Петербург,
где 7 марта подал свое мнение о плане будущей кампании. По этому мнению, слава
русского оружия приобретена и утверждена победами над таким неприятелем,
который побеждал все другие армии, кроме русской; эту славу надобно сохранять,
и потому не должно вступать в генеральную битву с этим отчаянным неприятелем,
разве имея на своей стороне гораздо превосходнейшие силы. Русская армия может
выступить в кампанию, имея не более 60000 человек пехоты и регулярной
кавалерии; а такое войско не очень превосходит силы, которые неприятель может
употребить против русской армии, если будет допущен к тому союзниками. Так как
неприятель, находясь в собственных землях, имеет более способов скрывать свои
движения, а быстрота движений короля прусского всем довольно известна, то
необходима большая предосторожность, чтоб он не мог тайком с превосходными
силами приблизиться к нашей армии так, что без предосуждения нельзя будет
уклониться
от генерального сражения. Поэтому считается за полезнейшее до приведения
прусской армии союзниками в большее изнеможение не только не переправляться
через реку Одер, не только не предпринимать осады лежащих на ней крепостей, но
даже и не приближаться к этой реке без великой предосторожности, а, следуя
австрийскому примеру, стараться приводить неприятеля в изнеможение более
стеснениями, чем победами, от которых собственные силы чувствительно убавляются.
На этом основании план будущей кампании можно было, по мнению Салтыкова,
начертать таким образом: 1) овладеть всею Помераниею до крепостей по реке Одеру
и принять меры так в ней утвердиться, чтоб можно было остаться в ней зимовать.
2) Занять в самом начале кампании Данциг как для собственной безопасности, так
и для отнятия у неприятеля выгод, ибо он получает из Данцига хлеб, вербует там
людей, покупает лошадей и получает хорошую монету для переделки в свою. 3) По
занятии Данцига идти внутрь Померании до реки Праги, устроить тут укрепленный
лагерь и отправить корпус для осады Кельберга, прикрывая осаду главною армиею.
4) Можно надеяться, что во время осады Кельберга союзники что-нибудь да сделают
над неприятелем, что откроет лучший способ в продолжение военных действий; но
если даже они ничего значительного не сделают, то, взявши Кельберг, снабди его
небольшим гарнизоном, устроив магазины и оставят позади себя все большие
тягости, двинуться к реке Одеру, показывая неприятелю вид, что намерены перейти
реку Одер и овладеть Берлином. 5) Этим движением неприятель будет принужден
отделить
значительные силы для отвращения грозящей ему опасности, чем должны
воспользоваться союзники и напасть на него с превосходными силами. 6) Если
союзники разобьют неприятеля, то русское войско приступит к осаде какой-нибудь
крепости на Одере. 7) Но если бы русскому войску и не удалось овладеть
какою-нибудь крепостью на Одере, то занятием всей Померании сохранится слава
оружия, сохранится армия и получится более надежды на мир, ибо неприятель
потеряет
значительную часть своих владений.
Но этот план не был принят. 30 апреля императрица подписала другой план
кампании, в предисловии к которому говорилось: «Если б нынешнюю войну с королем
прусским производили мы одни, или если бы дело состояло только в том, чтоб
удержать за нами Пруссию в тех границах, в каких мы ею теперь владеем, или если
бы нам надобно было вести оборонительную войну, то не было бы почти нужды много
заботиться о планах операций; достаточно было бы только содержать армию в
хорошем состоянии, быть в готовности на всякий случай и предпринимать только
то, на что укажут сами обстоятельства. Но так как мы ведем войну вместе с
императрицею-королевою и дело идет не о том только, чтоб удерживать в нашем
владении Пруссию, но о том, чтоб исполнить наши обязательства, восстановить
короля польского в его наследственных владениях, сократить силы короля
прусского, исполнить то, что мы многократно обещали торжественными объявлю-