Кельберг. Легко понять, с каким нетерпением ждали в Петербурге известия от
Бутурлина, что он соединился с Лаудоном в Силезии, что соединенная
австро-русская армия раздавила Фридриха II и тем покончила тяжкую войну,
приготовив для дипломатов легкое дело – заключить в Аугсбурге честный
мир, как разумели его в Петербурге и Вене. И легко понять раздражение, какое
было произведено донесениями Бутурлина, жестоко обманывавшими ожидания. В этом
раздражении написан был рескрипт императрицы, посланный к главнокомандующему 14
августа: «Как при начале нынешней кампании и при сочинении плана военных
действий не вступали мы с вами во все мелкие подробности и довольствовались
объяснением главных видов и намерений, оставляя прочее вашей распорядительности
и ревности, старались мы только живо изобразить вам те великие и неоспоримые
основания, почему желали мы, чтоб нынешняя кампания была решительною, так и во
все время кампании напоминали мы вам только те же самые основания, а в прочем с
нетерпением ожидали мы приятных от вас известий, каких обещали мы себе от вашей
ревности, от засвидетельствованного вами отличного состояния армии, от
известной храбрости наших войск и от самых обстоятельств, которые много раз
были вам полезны, или ожидали описания принятых вами таких твердых намерений,
по которым бы мы движения ваши сами здесь расчислять могли, следовательно, и в
состоянии были бы предписывать вам что-нибудь с подлинности. Но вы ни однажды
не доставили нам такого точного дел и обстоятельств изображения, по которому бы
мы верно могли расчесть, в каком состоянии, например, этот указ вас застанет.
Донесения ваши хотя довольно часто получаются, но, во-первых, редко или и
никогда не изображается в них прямое положение неприятеля и генерала Лаудона, а
потом, что касается вас, то или в каждом донесении видим новое намерение, когда
не исполнено еще прежнее и всегда прежнему противное, или же, наконец, простое
ожидание нескольких дней для принятия еще нового решения.
Все сделанное вами во время минувшей зимы для приведения армии в готовность
к походу, во многих случаях благоразумно наблюденная экономия, особенно же
своевременное выступление в поход до Познани и прибытие туда всей армии еще в
мае месяце, следовательно, ранее чем когда-либо это случалось, приобретали вам
совершенное наше одобрение. Этим исполняли вы важный пункт плана и обнадеживали
весь свет, что действия ваши будут, конечно, соответствовать тем уверениям,
которые поданы нами союзникам нашим. Этим сделали вы, что венский двор так
усилил и так уполномочил младшего и иностранного генерала Лаудона и все свое
внимание обратил на вас и на него. Вы должны были ясно усматривать, что от
скорости похода вашего в Силезию все зависело; что вам больше всего надобно
было истребить предубеждения союзников и неприятеля относительно медленного
движения нашей армии, предубеждения, по которому союзники не смело полагались
на наши обещания, а неприятель смело обращал свои силы в другую сторону. Но вы,
конечно, по избытку усердия и желая вместо одного дела сделать два разделяли
ваше внимание. По прибытии вашем в Познань вы приняли было решение идти в
Померанию, надеясь неприятеля оттуда выгнать, взятие Кельберга ускорить и
заблаговременно поспеть в Силезию, и к нам вы доносили о том, как о деле
непременном. Но вы не приняли в уважение, что хотя весьма похвально и славно
вдруг многие дела обнимать и с одиноким успехом исполнять, всегда, однако,
надобно больше смотреть на главное, да не приметили и того, что хотя взятие
Кельберга
нам на сердце и лежит, но мы никоим образом не связывали его с вашими
действиями. От этого с планом операций несогласного намерения естественно
произошло некоторое упущение времени, а барону Лаудону сомнение, крайне вредное
в начале кампании, особенно когда надобно было еще истреблять прежние
предубеждения.
Но если б вы тогда остались при этом намерении и быстро стали его исполнять,
то, может быть, случилось бы что-нибудь решительное; по меньшей мере генерал
Битен
был бы теперь в Померании, не делал бы Лаудону диверсии в Моравию и не разорил
бы приготовленных для вас магазинов; король прусский не был бы так силен против
Лаудона, а Лаудон знал бы, чего ему от вас ожидать и какие меры свои принимать.
Отменили вы намерение идти в Померанию как несходное с планом; но к
сожалению, не вдруг обратились к главному делу, т.е. к походу в Силезию и прямо
к Бреславлю, но хотели сперва сделать покушение против Глогау. Для этого вы
потребовали у Лаудона, чтоб он прислал вам туда осадную артиллерию,
продовольствие и несколько войска; но легко было предвидеть, что Лаудон не был
в состоянии этого сделать, когда король прусский все свое внимание обратил на
него и пришел в Силезию с немалыми силами, будучи сам прикрыт крепостями и
прикрывая их взаимно. Это ваше намерение и требование должны были возобновить в
Лаудоне прежние предубеждения, а нам причинили тем сильнейшее сожаление, что мы
больше всего твердили еще предместнику
