В числе этих трех главных трудов, которыми хвалится Волков, был труд о
Тайной канцелярии. 7 февраля император объявил в Сенате, что отныне Тайной
розыскных дел канцелярии быть не имеет. 21 февраля издан был манифест, в
котором говорилось: «Всем известно, что к учреждению тайных розыскных
канцелярий, сколько разных имен им ни было, побудили вселюбезнейше-го нашего
деда, государя императора Петра Великого, монарха великодушного и
человеколюбивого,
тогдашних времен обстоятельства и не исправленные еще в народе нравы. С того
времени от часу меньше становилось надобности в помянутых канцеляриях; но как
Тайная канцелярия всегда оставалась в своей силе, то злым, подлым и бездельным
людям подавался способ или ложными затеями протягивать вдаль заслуженные ими
казни и наказания, или же злостнейшими клеветами обносить своих начальников или
неприятелей. Вышеупомянутая Тайная розыскных дел канцелярия уничтожается отныне
навсегда, а дела оной имеют быть взяты в Сенат, но за печатью к вечному
забвению в архив положатся. Ненавистное выражение, а именно „слово и дело“, не
долженствует
отныне значить ничего, и мы запрещаем: не употреблять оного никому; о сем, кто
отныне оное употребит в пьянстве, или в драке, или избегая побоев и наказания,
таковых тотчас наказывать так, как от полиции наказываются озорники и
бесчинники.
Напротив того, буде кто имеет действительно и по самой правде донести о умысле
по первому или второму пункту, такой должен тотчас в ближайшее судебное место
или к ближайшему же воинскому командиру немедленно явиться и донос свой на
письме подать или донести словесно, если кто не умеет грамоте. Все в воровстве,
смертоубийстве и в других смертных преступлениях пойманные, осужденные и в
ссылки, также на каторги сосланные колодники ни о каких делах доносителями быть
не могут. Если явится доноситель по первым двум пунктам, то его немедленно под
караул взять и спрашивать, знает ли он силу помянутых двух пунктов, и если
найдется, что не знает и важным делом почел другое, так тотчас отпускать без
наказания. Если же найдется, что доноситель прямое содержание двух первых
пунктов знает, такого спрашивать тотчас, в чем самое дело состоит; когда же
дело свое доноситель объявит, а к доказательству ни свидетелей, ниже что-либо
достоверного на письме не имеет, такого увещевать, не напрасно ли на кого
затеял. Если доноситель не отречется от своего доноса, то посадить его на два
дня под крепкий караул и не давать ему ни питья, ни пищи, но оставить ему все
сие время на размышление; по прошествии же сих дней паки спрашивать со
увещанием,
истинен ли его донос, и буде и тогда утвердится, в таком случае доносителя под
крепким караулом отсылать, буде близко от Санкт-Петербурга или Москвы, то в
Сенат или Сенатскую контору, буде же нет, то в ближайшую губернскую канцелярию,
а того или тех, на кого он без свидетеля или письменных доказательств доносит,
под караул не брать, ниже подозрительными не почитать до того времени, пока
дело в вышнем месте надлежаще рассмотрено будет и об тех, на кого донесено,
указ воспоследует. Буде же показатель имеет и доказательства, и свидетелей, что
донос его прав, то и доносителя, и свидетелей, и тех или того, на кого донос,
забрав под крепкий караул, тотчас доносить со всеми обстоятельствами в наш
Сенат и ожидать указу. Если кто из дворян, офицеров или знатного купечества
доносителем найдется и в первом судебном месте в том утвердится, такого тотчас
под крепким караулом для исследования отсылать в Сенат, но до указа из оного,
однако ж, отнюдь не забирать под караул и подозрительными не почитать тех, на
кого донос будет. Что до резиденции принадлежит, то сведение дел, могущих
касаться до двух первых пунктов, нарочно нам самим предоставляется, дабы
показать и в том пример, как можно и надлежит кротостью исследования, а не
кровопролитием прямую истину разделять от клеветы и коварства, и смотреть, не
найдутся ли способы самим милосердием злонравных привести в раскаяние и
показать им путь к своему исправлению; но как не всякий и с справедливым своим
доносом может иногда так скоро до нас дойти, как того нужда требовала бы, да
притом и то отвращать надлежит, чтоб позволением свободного каждому доступа не
поострить людей к доносам, то повелеваем, чтоб каждый, кто имеет нам донести о
деле важном, справедливом и действительно до двух первых пунктов принадлежащем,
приходил с оным без всякого опасения к нашим генерал-поручикам Льву Нарышкину и
Алексею Мельгунову да тайному секретарю Дмитрию Волкову, кои для того монаршею
нашею доверенностью удостоены».
Давно уже жаловались, что Сенат обременен судными делами по апелляциям и не
имеет времени заниматься государственными делами. Ив. Ив. Шувалов предлагал
императрице Елизавете: «В Москве учредить в Сенатской конторе несколько
сенаторов, придав к ним достойных членов, дабы апелляционных челобитчиков дела
вершились,
а Сенату оставили время для дел государственных». Теперь эту мысль поспешили
привесить
в исполнение, учредили особый