месяца подали челобитную крестьяне, приписные к заводам графа Ив. Григ.
Чернышева и Демидовых, Николая и Евдокима, жаловались, что управители и
приказчики притесняют их, бьют, а некоторых и до смерти убили. Сенат поручил
следствие генерал-майору Кокошину и полковнику Лопатину. Так как до сих пор
волновались преимущественно крестьяне, приписные к фабрикам и заводам, то
запрещено было фабрикантам и заводчикам покупать деревни с землями и без
земель, пока не будет конфирмовано новое уложение, велено им довольствоваться
вольнонаемными людьми. Но скоро пришло известие и о волнениях пашенных
крестьян. В вотчинах стат. советника Евграфа Татищева (сына знаменитого Василия
Никитича) и гвардии поручика Петра Хлопов в Тверском и Клинком уездах крестьяне
отложились от помещиков по наущению тверского отставного подьячего Ивана
Собакина, у Татищева хоромы срыли и разбросали, у Хлопов дом, и житницы с
хлебом, и оброчные деньги разграбили, а помещикам своим приказывали сказать,
чтоб они к ним не ездили, приказчиков и дворовых людей хотели побить до смерти
и из вотчин выбили вон. Вслед за тем поступили донесения от прокурора
Московской губернской канцелярии Зыбина о возмущении его булевских крестьян, от
княгини Елены Долгорукой о возмущении Галицких, от капитана Балк-Полева –
каширских, коллеж, советника Афросимова – тульских и епифанских, жены
полковника Дмитриева-Мамонова – Волоколамских. У Татищева возмутилось 700 душ,
у Хлопов – 800, у Зыбина – 340, у кн. Долгорукой – 2000, у Балк-Полева – 950, у
Афросимова – 650, у Дмитриева-Мамонова – 400. Кроме того, в Волоколамском
уезде, в сельце Вишенках, староста и крестьяне с дубьем пришли в дом помещицы
Эрчаковой,
ругали ее и выгнали из сельца. В Сенат явилось четверо крестьян Татищева с
жалобою на помещика, что он немалое число из них развел в другие свои деревни и
берет к себе в дворовые люди; остальные всегда на его работе, и взыскивает с
них оброк с прибавкою и рекрутские деньги. Сенат велел этих крестьян наказать
нещадно плетьми, Собакина сыскивать всеми способами, а против возмутившихся
крестьян послать военную команду. Но крестьяне Татищева и Хлопов напали на
команду, ранили одного офицера, солдаты были все побиты или ранены, а 64
человека не явились, и, где находятся, никто не знал. После получены были
подробнейшие известия: крестьяне разбили команду, рассвирепев от того, что она
убила у них трех человек и переранила до двенадцати человек; крестьяне
захватили 64 человека солдат и держали под караулом три дня, потом отправили в
Тверь с посторонним сотским, а с лошадьми послали пятерых крестьян с женщинами
и детьми. По решению Сената против них отправлена была команда из 400 человек и
с четырьмя пушками; но по указу императора отправлен был генерал-майор Витте с
кирасирским полком. Наконец, в Вяземской Воскресенской волости 1000 человек
крестьян князей Долгоруких прибили и разграбили приказчиков и послали в Сенат с
просьбою приписать их к дворцовым волостям.
Волнение обнаружилось и в Москве между фабричными рабочими. Содержатель
главной московской суконной мануфактуры Василий Судовщиков донес, что
мастеровые и рабочие, согласись с находящимися на той фабрике солдатскими
детьми, присланными из школ по непонятности к учению, начали волноваться, как
прежде в 1746 и 1749 годах. В последних числах февраля суконщик Федор Андреев
сказал за собою важность, почему и отослан в Мануфактур-контору; и в то
же время некоторые из солдатских детей подали доношении в Главный комиссариат с
жалобою, что удерживаются у них заработанные деньги и дается на делание сукон
негодная
шерсть. 22 февраля юнкер князь Мещерский и два солдата привели суконщика
Андреева из Мануфактур-конторы, с тем чтоб наказать за ложную важность; но
когда хотели наказывать при собрании всех фабричных, то суконщик стал
противиться, а солдатские дети подняли страшный крик и наказывать его не дали.
Юнкер отвел Андреева назад в Мануфактур-контору без наказания; а солдатские
дети прибили начальствующего над ними сержанта и немалыми партиями стали
своевольно отлучаться от суконного дела, некоторые стали разглашать, что
посланные в 1749 году в ссылку возвращены, а содержатель Судовщиков по прошению
их в Петербурге под арестом.
Но более всего озабочивали Сенат финансы. Мы видели, что Волков хвалился
«пространным указом о коммерции» как своим произведением. Указ этот был написан
по поводу просьбы Шемякина и Саввы Яковлева об отдаче им на откуп таможенных
сборов еще на 10 лет. Таможенный сбор был им отдан на откуп, но тут же
приказано вывозить хлеб беспрепятственно из всех портов, не исключая лежащих на
Каспийском и Черном морях, причем пошлину собирать половинную против той,
которая собирается в Рижском, Ревельском и Перовском портах, по той причине,
что там этот торг давно уже заведен и привоз и отпуск хлеба не так
затруднителен. Также позволен отпуск за море изо всех портов не только соленого
мяса, но и живой скотины. Из Архангельского
