она как можно позднее.
Известие о восшествии на престол Петра III имело в Дании необходимым
следствием усиленное вооружение, о котором русский посланник в Копенгагене Корф
и сообщил в Петербург. «Все внимание императора, – доносил Гольца Фридриху от
25 февраля, – обращено на Голшти-нию». «Я знаю наверное, что датчане меня
атакуют», – сказал он Гольцу. Тот отвечал, что сомневается: не захочет Дания
нажить себе такого страшного врага, как русский император; она, конечно,
предпочтет дружественную сделку, и, конечно, с достоинством великого русского
монарха гораздо сообразнее стать умиротворителем Севера, чем отнимать силою
оружия то, что датчане, по всем вероятностям, отдадут добровольно вследствие
категорического требования, сделанного со стороны России. «Я подозреваю, –
прибавил Гольца, – что известия о враждебных намерениях датского двора выдуманы
неприязненными дворами для запутания дел из боязни перед готовящимся
соглашением между Россиею и Пруссиею».
1 марта отправлен был Корфу рескрипт, в котором приказывалось объявить
датскому министерству, что, чем искреннее желание императора продолжать и
увеличивать постоянную дружбу и доброе соседство с датским королем, тем
прискорбнее видеть противное с датской стороны, именно угрозы, вооружения, и
потому император видит себя принужденным требовать формального объяснения,
намерен ли его величество король жить с ним в согласии и удовлетворить
справедливым
его требованиям относительно герцогства Шлезвигского, ибо в противном случае
как по нужде, так и для того, чтоб дать силу неоспоримым правам своим,
император будет принужден принять такие меры, от которых могут последовать
крайние бедствия; но теперь еще бедствия эти могут быть предупреждены. На это
объявление Корф получил ответ, что король нимало не уклоняется формально
объявить императору, что он с его величеством готов жить не только в мире, но и
в согласии и дружбе. Почему если его величество российский император соизволит
возобновить прежние трактаты и, назначу кого-нибудь из своих министров, примет
или предложит местом конференций удобный для обеих сторон город, как, например,
Гамбург или Любек, то и король сделает то же.
В конце марта Гольца снова внушал Петру, что гораздо соответственное его
величию пожертвовать какими-нибудь ничтожными землями, какие он может завоевать
у Дании, и приобрести славу умиротворения Севера. Датчане никогда не нападут
первые, и все их движения происходят от страха подвергнуться нападению. 24 мая
отправлен был к Корфу такой рескрипт: «Последний ответ датского двора и
усиленные с того времени приготовления к войне на море и сухом пути могут не
только для нас, но и для всего света служить неопровержимым доказательством,
что Дания вовсе не имеет никакой склонности разделаться с нами полюбовно, но,
почитая долгое и спокойное владение похищенными землями за право, видимым
образом старается только выиграть время в надежде, что не всегда армия наша
будет в близости к Дании и потому в состоянии доставить нам справедливое
удовлетворение, а тем временем обстоятельства могут измениться в пользу Дании.
Поэтому датский двор, не упоминая ничего в своем ответе о надлежащем нам
удовлетворении,
коротко указывает на медленные переговоры. Нам не оставалось бы другого
решения, как, объяви известную и без того свету справедливость нашего дела,
воспользоваться следующими обстоятельствами: 1) Что армия наша находится по
большей части в Померании, следовательно, в близости от Голштинии и по
благополучном ныне заключении мира с королем прусским ничто ей не препятствует
оказать нам в Голштинии новые заслуги и возвратиться в отечество с новою славою.
2) Что не только можем мы выставить превосходные против датских силы, но
надобно отдать справедливость нашим войскам, что они привыкли к трудам и
победам, тогда как датские войска уже много лет не знали войны. 3) Дания имеет
некоторые местные против нас выгоды, потому что армия ее всегда будет
находиться внутри своих областей и близко от своих крепостей. Но и наша армия,
кроме того что не имеет нужды щадить чужие области, имеет и другие выгоды: тыл
ее будут окружать области или нейтральные, или очень нам дружеские; сверх того,
король прусский по особенной к нам дружбе предоставил нам одну из наилучших
своих крепостей, именно Тетин, как плясдарм, а если б нужда потребовала, то мы
уверены, что не откажет нам и в Кистрине. 4) Быть может, Дания имеет на своей
стороне много доброжелателей, ибо немного таких, которые желают нашего усиления
на Балтийском море и в Германии; но затем нисколько не замечаем мы, чтоб
датский двор имел прямых союзников, от которых мог бы ожидать существенной
помощи. Мы имеем, напротив, короля прусского, государя, для этой войны
необходимого, совершенно в наших интересах; а Швеция если не в состоянии
воспользоваться этим случаем против датчан, то
