четверо часовых стоят у дверей, по двое у окон. Брат мой отправился сообщить
об этом Панину, а я сию минуту был за этим же у Рославлева». Тогда Дашкова
стала ему говорить, чтобы он велел Рославлеву и Сасунскому ехать немедленно в
свой Измайловский полк для принятия императрицы, когда она въедет в Петербург,
а сам или кто-нибудь из его братьев мчался бы в Петергоф и упросил Екатерину от
имени ее, Дашковой, сесть тотчас же в карету и ехать в Петербург, где
Измайловский
полк уже готов принять ее и провозгласить государынею. Дашкова прибавляет, что
карета, в которой Екатерина должна была приехать из Петергофа, была выслана с
четверкой лошадей по ее же, Дашковой, письму камер-лакеем императрицы Куриным.
Дашкова распорядилась отправлением кареты, предвидя затруднения, какие могла
встретить Екатерина насчет экипажа в Петергофе от людей, вовсе не расположенных
помогать ей, и Панин смеялся над этою предосторожностью как лишнею.
Переговорив с Алексеем Орловым на дороге, Дашкова возвратилась домой и в
страшном волнений легла в постель, чтоб не возбуждать подозрения в прислуге.
Вдруг сильный удар в дверь с улицы заставил ее затрепетать. Она вскочила с
постели и велела впустить, кто бы ни стучался. Вошел неизвестный молодой
человек и объявил, что он Федор Орлов. «Я пришел, – сказал он, – спросить, не
слишком ли рано ехать брату к императрице, полезно ли ее беспокоить
преждевременным
призывом в Петербург?» При этих словах Дашкова вышла из себя. «Вы потеряли
самое дорогое время, – закричала она, – что тут думать о беспокойстве
императрицы! Лучше привезти ее в обмороке в Петербург, чем подвергать заточению
в монастырь или возведению на эшафот вместе со всеми нами». Молодой Орлов ушел,
уверяя Дашкову, что брат его немедленно поедет в Петергоф.
Можно сказать, что, принимая все это невыдуманным, отчего не допустить
догадку, что вожди предприятия, не любя Дашковой и не доверяя сестре фаворитки,
внутренне смеялись над распоряжениями Дашковой, когда уже они давно были решены
между ними и Екатериной, что Григорий Орлов пришел к ней потому, что искал
Панина, что встреча с Алексеем Орловым, возвращавшимся от Рославлева, была
случайная, что, наконец, младший Орлов пришел ночью к Дашковой за тем только,
чтоб узнать, что делает и думает другая Романовна, не затеяла ли чего-нибудь в
пользу близких родственников, а если верна императрице, то не замыслила ли,
незваная, непрошеная, вмешаться в дело? Но оставим догадки и обратим внимание
на свидетельства неоспоримые: в списке наград за участие в событии 28 июня
назначено: «Гетману, князю Волконскому, Панину по 5000 пенсиона» и
непосредственно за ними: «Дашковой 12000». Кроме того, от 5 августа сохранилась
записка Екатерины: «Выдать княгине Катерине Дашковой за ее ко мне и к отечеству
отменные заслуги 24000 рублей».
Екатерина занимала в Петергофе павильон Монплезир. В шесть часов утра 28
июня она была разбужена Алексеем Орловым, который вошел в ее комнату и сказал
совершенно спокойным голосом: «Пора вставать: все готово для вашего
провозглашения». «Как? Что?» – спросила Екатерина. «Пасек арестован», – отвечал
Орлов. Екатерина более не спрашивала, поспешно оделась кой-как и села в карету,
в которой приехал Орлов. Орлов сидел на козлах, у дверец ехал другой офицер,
Вас. Ил. Бибикав. За пять верст от Петербурга они встретили Григория Орлова и
младшего князя Барятинского, который уступил свой экипаж императрице, потому
что ее лошади выбились из сил. Она подъехала прямо к казармам Измайловского
полка. Здесь начинают бить тревогу, солдаты выбегают, кидаются к императрице,
целуют
ее руки, ноги, платье, называют ее своею избавительницею. Двое солдат ведут под
руки священника с крестом, и начинается присяга. Дотом просят императрицу сесть
опять в карету; священник с крестом идет впереди, отправляются в Семеновский
полк. Семеновы выходят навстречу с криком «ура!». В сопровождении измайловцев и
семеновцев Екатерина поехала в Казанский собор, где была встречена
архиепископом Дмитрием; начался молебен, на этениях возглашали самодержавную
императрицу Екатерину Алексеевну и наследника великого князя Павла Петровича.
Из Казанского собора Екатерина отправилась в но-воотстроенный Зимний дворец.
Между тем в Преображенском полку, в третьей роте, часу в восьмом увидали
скачущего из конной гвардии рейтара, который кричал, чтоб шли к матушке в
Зимний каменный дворец (новый). В Измайловском полку был слышен барабанный бой,
тревога, и в городе повсюду движение. Солдаты выбежали на плац, прибежали и
офицеры, запыхавшись, из них некоторые были совершенно равнодушны, как будто
знали о причине тревоги. Так как все офицеры молчали, то солдаты, без всякого
от них приказания, заряжая ружья, примчались к полковому двору. На дороге