архиереи из своих доходов заводили академии, об этом нигде незаписано; да
если бы это и не было противно, то на какие доходы заводить, когда последнее
отнимают? Да и приходские священники находятся по большей части в крайней
бедности, обложены податями не меньше мужиков, для своего пропитания принуждены
возделывать землю, будь священник богослов или астроном, больше доходов не
получит. Действительно, нужны и школы, и академии, но надлежащим порядком, как
в старину бывало в Греции и теперь на Западе, т.е. по местам знатным, в
царствующих городах, на иждивении государственном, по значительным городам, а
не по грязям и болотам. Надобно прежде всего церкви умножить и порядочно
содержать; но у нас в нынешний век об этом и в мысль не приходит, когда многие
предпочитают кормить собак, а не священников и монахов и смотрят, чтоб за
церквами и монастырями имения лишнего отнюдь не было; под видом излишества и
последнее отнимают; церкви и монастыри многие пусты стоят, остальные в крайней
бедности и все же возбуждают зависть. И теперь охотников до пострижения насилу
сыскать, а после негде будет и взять; без монашества неоткуда быть архиереям, а
без архиереев какое наше благочестие и какая наша церковь? Сохрани Бог от
такого случая, чтобы нашему государству быть без архиереев! Тогда произойдет от
древней апостольской церкви отступление, сначала еще будет поповщина, а потом
беспоповщина, и государство наше со всеми своими академиями сделается
раскольническим,
лютеранским, атеистическим. Говорят, что имений у церквей не отнимут, но штаты
сделают, будто бы отсекая излишество; но и этому образец Иуда Искариотский,
который, желая продать Христа и видя его Помазуева от жены многоценным миром по
теплоте веры и любви, говорил: «Чеса ради миро сие не продано быть на трех стих
пенязь и дано нищим?» Какая же тому штат-Нику похвала там в Евангелии,
может всякий знать и дочитаться. Какова-то и наша будет молитва пред Богом: «Да
святится имя твое!» – и каковы мы будем желтели, чтоб имя Божие святилось в нас
и в государстве нашем, когда не нами, но другими данное на прославление имени
Божия будем штатовать как ненужное?» Вслед за тем Синод получил второе доношении
от Арсения, от 15 марта, написанное в том же духе по поводу приезда офицеров
для составления описей церковному имуществу.
Синод представил первое доношении императрице, прописывая, что, по его
мнению, оно заключает в себе оскорбление величества, за что автор подлежит
суду; но он, Св. Синод, без ведома императрицы приступить к делу не смеет, а
предает его в ее благорассмотрение и снисхождение. Как видно, Синод, принимая в
соображение осторожное и снисходительное поведение Екатерины относительно
неприятных, враждебных ей лиц, принимая также в соображение деликатность вопроса
и звание Арсения, рассчитывал, что императрица не даст сильного хода делу,
велит ограничиться выговором, внушением проситься на покой и т.п. Но Синод
ошибся в своем расчете: Екатерина обнаружила небывалое до сих пор раздражение,
и причина понятна: чем яснее в сознании трудности какого-нибудь дела, чем яснее
представляются возражения против него, чем эти возражения, не имея в основании
действительной правды, доступнее для толпы, тем более происходит раздражение,
когда эти затруднения и возражения являются на самом деле. Сильно раздражало
указание на манифест, изданный при восшествии на престол, желание поставить в
противоречие, желание запугать: ты хочешь слыть защитницею православия и в то
же время хочешь сделать то, чем сравнишься с Иулианом-отступником, с Иудою. Не
забудем и литературного влияния, под которым находилась Екатерина вместе со
всеми читавшими тогда людьми, влияния господствовавшей тогда темы в
рассуждениях заправителей литературных – темы о фанатизме, сословном эгоизме
духовенства, монахов, которым нужно положить преграду для благосостояния
общества.
Екатерина написала собственноручно: «Святейший Синод! В поданном вашем
вчерась
мне докладе представлено, что архиерей ростовский Арсений прислал доношении от
6 дня марта в Синод, в котором все, что ни есть написано, следует к оскорблению
величества императорского, за что его признаете подлежательным суждения, но без
ведома моего приступить к тому не смеете и предаете в мое благорассмотрение и
снисхождение. А как я уповаю, что и Св. Синод без сумнения признает, что власть
всех благочестивых монархов, в числе коих и я себя включаю и делами моими, вами
свидетельствуемыми, доказую, не для них единственно, но паче для общего всех
истинных
сынов отечества благосостояния, сохраняема и защищаема быть должна, также что в
его, архиерея Арсения, присланном ко мне от вас для прочтения оригинальном
доношении, которое я при сем к вам обратно посылаю, усмотрела превратные и
возмутительные истолкования многих слов Св. Писания и книг святых, того ради
впредь (для) охранения моих верноподданных всегдашнего спокойства, оного
архиерея Арсения, таким преступником от вас признанного, Св. Си-
