довольно желающим службы остается. Всяк за милость признаваем, когда он
только к службе допущен, а особливо в нынешнее премудрое правление в. и. встав,
столь трудолюбивой и пекущейся об отечестве всемилостивейшей государыни,
достойный
дворянин и старающийся об отлучении своем коснеть к службе не может». Но
льстивая фраза не могла успокоить раздражения Екатерины, когда она увидала
такое явно неверное представление о тогдашнем дворянстве. Раздражение
высказалось в замечаниях на некоторые места доклада. Например, комиссия,
настаивая на необходимость для русского дворянина выезжать за границу и
вступать в службу иностранных государств, говорила: «Ничто так не приводит
военнослужащего в совершенное знание его должности, ничто так не вкореняет в
него храбрость и честолюбие, как многие добрые примеры, подражание и
экспериенция».
Екатерина написала на поле: «NB: а ничто так, как в Париже, по спектаклям и в
вольных домах шататься». Далее комиссия говорит: «Беспрекословно все согласуют,
что дворянин, во многих армиях (иностранных) служа, почитается за генерала
искусного». Екатерина написала: «Есть бродяга».
Недовольная докладом комиссии, императрица оставила дело без решения до 1785
года; а между тем известия, которые она получала из-за границы о поведении там
русских дворян, утверждали ее в мнении, что комиссия слишком зашла вперед. Так,
между прочим, она писала вице-канцлеру кн. Голицыну: «Князь Александр
Михайлович, меня просят, дабы я вывезла из Парижа Дмитрия Мхи. Матюшкина,
который
там во всем разорительную и развращенную жизнь ведет. Я все оное наперед
пророчествовала, но меня не послушали. Прикажите писать, чтоб он сюда без
замедления ехал». Этот пример не был единственным.
Кроме постановления о вольности дворянской, требовавшего пересмотра, от
Петра III оставалось постановление о раскольниках 29 января, утверждавшее за
ними свободное отправление веры с указанием на магометан и идолопоклонников, не
терпящих никакого притеснения в их вере. Указ возбудил сильные надежды
раскольников,
которые обращались теперь к Екатерине с новыми требованиями. Дело было передано
в Синод, но Синод медлил по важности и трудности дела. От 28 февраля
сохранилась записка императрицы к Глебову: «Александр Иванович, разбуди
преосвященных новгородского и псковского об раскольническом деле, что они
хотели написать: я от оных людей (т.е. от раскольников) еще сегодня
просительное письмо получила». Преосвященные – Дмитрий новгородский и Гедеон
псковский – подали мнение: «Пастыри российской церкви крайнее старание
прилагали и прилагают о единстве веры не только относительно догматов и
обрядов, и многие книги ими сочинены на показании самой истины, но кроткие
способы не великое возымели действие. Тогда такое ревности приведены, пастыри
стали устранять клятвою и отсечением от церкви совершенным, но и это средство
не помогло. Итак, по примеру искусных врачей, которые, когда одно лекарство не
пользует, другим целить болезнь стараются, и нам следует теперь помышлять о
другом способе собрать заблудших овец. Теперь хотят они возвратиться, но
требуют сохранения некоторых только своих обрядов, семи просвир, двуперстного
сложения и проч., обещая во всем другом повиноваться церкви и принимать наших
священников. Первый вопрос здесь: можем ли мы это позволить, когда эти обряды
на соборах прокляты? Отвечаем: не обряды, но больше содержащие их сей клятве
подвергаются, и то не за обряды точно самые, но за сопротивление их св. церкви
и отторжение самовольное от нее, а паче еще за произносимые от многих из них на
оную хулы и ругательства разные, в чем и мы правильную находим причину, если же
бы за одни обряды проклятие то было положено, то была б причина почитать оное
за недействительное и от непомерной не по разуму ревности происходящее. По
апостолу Павлу, по нужде и закону применение бывает, то уже применение обрядов
или обычаев не больше ли изменения в вере причинять не должно? Пусть только они
во всем, хотя кроме обрядов, будут с православною нашею церковью единомышленны,
то в таком случае и нет сомнения, что их принять и присоединить православному
нашему обществу, а прочее устроит Бог. И сие есть мнение наше. Уповаем, что и
прочие братия наши и сопастыри св. церкви по сей причине согласны в том быть
имеют, а когда и соборное рассуждение приложится к сему нашему рассуждению, то,
как ему предастся твердость, так и восторжествовать имеет несомненно вся
церковь о спасении отлученных чад своих».
Но двое других преосвященных, Гавриил петербургский и Амвросий крутицкий,
подали особое мнение: «Принять раскольников и содержать без всякого притеснения
можно только на таком основании, как здешние записные раскольники содержатся. А
чтоб позволить им на все то, чего они требуют, а именно: допустить им строить
церкви особые, держать попов своих, иметь