уже при императрице Елизавете и объявлено дворам – венскому, французскому и
самому саксонскому; вторая: всякий природный поляк, или Псят, как бы знатен и
богат ни был, без помощи иностранных государств содержать себя не в состоянии
и, получив больше денег от какой-нибудь враждебной нам державы, будет
действовать против России; третья: опасен для России и какой-нибудь принц
иностранный, особенно из усилившегося бранденбургского дома; четвертая: Петр
Великий старался об удержании польской короны в саксонском доме (?); пятая:
избрание курфюрста саксонского совершится легко, ибо, без сомнения, поляки
приготовлены уже к этому, следовательно, не нужно будет тратить много денег.
Известно, что поляки уже обращают свои взоры на двоих иностранных принцев – на
принца Карла лотарингского и ландграфа гессен-кассельского, из которых за
первого хлопочет венский, а за последнего берлинский двор; но избрание того или
другого из этих принцев не может быть полезно русским интересам вследствие их
зависимости от упомянутых дворов, а потому необходимо немедленно назначить из
других иностранных принцев или из Пестов такого кандидата, на которого бы
Россия совершенно могла полагаться, который бы своим возвышением был обязан
единственно императрице и от нее одной зависел. Если е. и. яству не угодно
будет назначить своим кандидатом курфюрста саксонского, то выбор из других
иностранных домов и даже из саксонского равен будет по невыгоде выбору Псята,
потому что и ему для удержания при себе надобно будет платить ежегодные
субсидии.
Что же касается Пестов, то ему, Бестужеву, известны только двое способных к
короне и надежных для России людей: это князь Адам Чарторыйский и стольник
литовский граф Понятовский. Но так как первый очень богат, то не захочет быть в
полной зависимости от России, а потому Понятовский будет гораздо надежнее.
Хотя Бестужев, выставляя, по-видимому, и выгоды избрания Понятовского, так
искусно бил в больное место, настаивая на том, что только избрание саксонского
курфюрста избавит Россию от больших денежных издержек, конференция, однако, не
согласилась и теперь назначить последнего русским кандидатом.
Подтвердив прежнее решение относительно особы нового короля, конференция
постановила:
в рассуждение старости графа Кейзерлинга и частых болезненных припадков
отправить в Варшаву ему на помощь полномочного министра, к чему императрица тут
же определила генерал-майора князя Репнина, бывшего прежде министром при
прусском дворе. Императрица объявила, что хотя по частной переписке с королем
прусским она обнадежена, что он по делам польским намерениям ее препятствовать
не будет, однако для лучшего его утверждения напишет собственноручно к его
величеству и также для приласкания и к римской императрице писать будет.
Содержать
войско на польских границах в такой готовности, чтоб могло выступить по первому
указу. Но если производить такие наряды обыкновенным канцелярским порядком, то
тайна не сохранится, и потому императрица приказала графу Чернышеву заготовить
указ, которым повалено будет производить это дело ему одному. Наконец в
конференции читан поднесенный государыне графом Чернышевым секретный проект о
присоединении к России для лучшего округления и безопасности границ реками
Днепром и Двиною некоторых польских земель. И хотя великую для России пользу
этого проекта по многим обстоятельствам и уважениям более желать, нежели
действительного
исполнения легко надеяться можно, однако положено, чтоб, не выпуская этого
проекта из виду, первым движениям здешних войск быть со стороны тех мест, о
которых в нем показано. Проект Чернышева заключался в том, что необходимо
«сделать нашим границам окружение по реке Двине и, соединяя оную от Полоцка на
Оршу с Днепром к Киеву, захватить по Сю сторону Двины Крейцбург, Динабург и всю
польскую Лифляндию, Полоцк и Полоцкое воеводство, Витебск и Витебское
воеводство, по Сю сторону от местечка Улла к Орше, и, оное местечко включая, от
Орши, Могилев, Рогачев, из Мстиславского воеводства все лежащее по Сю сторону
Днепра и по Днепру до наших нынешних границ». Средством к занятию этих областей
Чернышев считал движение русских войск по поводу избрания королевского; право
на это он видел в нарушении договоров и неисполнении справедливых требований
России с польской стороны. На другой же день отправлен был Кейзерлингу
рескрипт, в котором повторялось прежнее наставление, чтоб избран был в короли
Псят,
обязанный престолом единственно России, вполне ей преданный и готовый исполнить
известные уже требования. Екатерина писала: «Чтоб граф Кейзерлинг во что ни
стало примаса к нам сделал преданным, если менее немодно, хотя до ста тысяч
Рублев
дать можно». Кейзерлинг дал знать, что для приведения в исполнение русского
намерения надобно сделать следующие распоряжения и приготовления: 1)
Согласиться с берлинским двором и поступать с ним
