чему жители островов Корфу, Центе и Цефалония, исправляющие православную
веру без наималейшего притеснения, явным доказательством служить могут: однако
ж я, изыскав случай, не премину с св. константинопольским патриархом о сем
поизъясниться,
хотя, по истине сказать, по известным его качествам и который за деньги все
сделать в состоянии, из того невеликой пользе быть уповаю».
Но с половины года начинают приходить из Константинополя тревожные известия.
В июле Обрезков добыл инструкцию Порты посланнику, отправлявшемуся в Берлин для
заключения союза с Пруссиею. В инструкции говорилось: во время пребывания в
Польше дать знать полякам, что Оттоманская Порта не лишит Польской республики
помощи и покровительства и отнюдь не позволит нарушения ее древних прав и
вольностей.
С прусскими министрами совещаться о польских делах в случае смерти настоящего
короля и дать им знать о точном намерении Порты, что она никогда не потерпит на
польском престоле австрийского принца. На этой инструкции, сообщенной
Обрезковым в Петербург, Панин написал: «Как приемлемое Портою в польских делах
участие происходит наипаче по проискам и жалобам поляков чрез хана крымского,
при ней Порте производимых, и от представлений хана крымского, на которых она
совершенно утверждается, то консула Никифорову указом предписано уже, да и
впредь подтверждено будет, дабы он употребил прилежное старание преклонить хана
в здешнюю сторону, а чрез него и Порту удалить от всякого наступления за
поляков при нынешних обстоятельствах и в других будущих происшествиях в
Польской республике, в чем ныне можно преуспеть более при хане, нежели при
Порте, и без дальних иногда издержек в рассуждении посланных уже к нему с
консулом подарков». Из этой заметки узнаем, что исполнилось наконец давнее
желание русского двора иметь консула при хане крымском. 20 февраля киевский
генерал-губернатор Глебов дал знать Иностранной коллегии, что он посылал к
крымскому хану с письмами поручика Баставика, которому хан объявил, что согласен
иметь при себе русского консула, но требовал, чтоб об этом русское
правительство прямо к нему написало, ибо тогда только он будет иметь
возможность представить Порте об этом деле. Потом Баставик обратился к
придворным ханским старшинам с вопросом, чем генерал-губернатор может
поблагодарить хана за его благосклонность, и они продиктовали ему реестр
подаркам, которые состояли в тысяче червонных, мехах и карете с лошадьми. 9
апреля императрица писала канцлеру: «Для Бога, скорее назначьте кандидата для
крымской посылки, можете обнадежить, что, кто добровольно поедет, может себя
ласкать великих авантажей вперед, и действительно я ничто не пожалею за такую
знатную и нужную услугу». Цее раньше как через месяц был отыскан кандидат, и 9
мая императрица пишет опять Воронцову: «Михаиле Ларионович, пожалуй, поспешите
поездкою Никифорова и, сколько можно, снабдите его всеми подарками, что они
требуют, дабы для безделицы не испортились столь великие и важные дела. Я не
могу довольно Бога благодарить за столь счастливый во всех делах успех.
Продолжи Бог милость свою далее!»
20 октября пришло в Константинополь известие о кончине Августа III, и в тот
же день был свергнут великий визирь и на его место назначен был Мустафа-паша,
бывший два раза прежде визирем. В 1756 году Обрезковую велено было стараться о
его свержении и прислано было для этого 10000 червонных; деньги тогда остались
целы, потому что Мустафа был свергнут и без Обрезковая. Мустафа, по отзывам
резидента, был не только преисполнен злостью и хитростью, но изо всех турок
самый способный к командованию войском. На донесении Обрезковая об этих
событиях Панин заметил: «Новый визирь, может быть, теперь не столько против нас
пойдет, когда узнает перемену нашей системы в рассуждении венского двора и с
ним сопряженных польских дел». Обрезковую послано было приказание: 1)
доказывать Порте ее собственную выгоду в разделении польскими делами нашего
интереса от интереса австрийского; 2) в рассуждении тесного союза венского двора
с Франциею, Испаниею и со всеми италианскими державами, отступление от него
России по польским делам также полезно туркам; 3) внушения эти должны быть
умеренны и клониться только к тому, чтоб удержать Порту в покое, а деньги
употреблять именно с этою целью; 4) если не удастся удержать Порту в покое, то
стараться теми же деньгами низвергать визиря, если он свои беспокойные
намерения оказывать станет.
В Константинополе началась дипломатическая борьба: французский посланник
Вержень
представил Порте необходимость для нее вмешаться в польские дела и не позволять
России господствовать в Польше; прусский посланник Рексе выставил соглашение
России и Пруссии по польским делам за самое полезное для Польши и требовал,
чтоб Порта не допустила уловить себя французскими и другими внушениями,
клонящимися к тому, чтоб доставить польскую корону в