мотался ни с чем, потому что иикакь не мог соблазнить его
побриться,
постричься высморкаться, Или пег
темнить
оджу. В других
рассказах представлено
что добрыйсовт дорожесотев! рублей (Доброе
слово.!
Там же, стр. 150), или что и опенка за четный, со-
всТливый труд может сдлать чудо (Три копеечки,
Там же, стр. 155). Мы видим, что везде народ про-
ославляет кротость, душевную доброту
правдивость, без-
корыте, щедрость, самую строгую четность. Есть, ко-
вечно, сцазки, ГД в привлекательном
дм представ-
лены и
воровская
удаль, и
ловкость
в обмани (Вор
выпи. 5, стр. 27. Русск. и Татарин, выпи. 2, етр. 26)
в ущерб нравственному смыслу; да это не боле как
шутка, насколько грубая, во допускаемая зародом ради
его сочувствя к уму, к
смышлености человека. В.
разсказах о вор дол идет об искуствмужика па-
ред
бариномъу который
испытывает его удаль, подла
гая
что нибудь украствиз своего добра, и ни разу не
может словить его. Важнее то, что нравственный смыолъ
сказки как будто уменьшается, когда за добро она обн
бает болыпую) награду, важные почести, и богатствау
и заставляет надеться, что всего этого можно доетир
нуть трепливым ожиданием чуда. Дйствитльно, ва.
образованном, достаточном кругу подобно нравоуч-
не, пожалуй, способно расслабеть человка: не шсшы-
тов.! горя, - не видав настоящей
жизни, он сатанеть
очень
блым, Кода; узнает, что за
всякий
хорошШ по
ступок не награждают дельтами. Но у народа наг (
одежды на награду чают. Ионом друг. значетв.
Вра, чач) с бескорнстним- рудое, с-чесгаостБК),
с
правдою можвю ожидать велиасого чуда должна)
нош
шддерживае бедного) чащ) века в ( тяжвлой