Должно думать, что Остерман в настоящее время считает себя обесчещенным на
весь мир человеком, если не выйдет из этого положения посредством падения
фельдмаршала». Иностранцы предполагали, что Остерман для свержения Миниха
решится действовать и в пользу цесаревны Елизаветы. Но для этого Остерману не
нужно было так далеко ходить; ему не трудно было свергнуть Миниха и посредством
принцессы-правительницы, и ее мужа. Знаменитый фельдмаршал, покоритель Данцига,
Очакова и Хотина, свергнувший регента, не имел ни в ком и ни в чем опоры, был
бессильное
Бирона, ибо не был правителем, не имел в руках своих верховной власти, права
всем распоряжаться, следовательно, не имел возможности распоряжаться в свою
пользу, для своего утверждения и безопасности; правительница назначила его
первым министром, правительница могла и лишить его этого звания, и никто не мог
ей в том помешать, некому, было заступиться за фельдмаршала. Вся сила Миниха
основывалась на расположении к нему Анны Леопольдовны; но какого рода было это
расположение?
Это не была сильная привязанность к человеку, отсутствие которого
производило бы около нее пустоту, без которого ей тяжело было обойтись;
подавить привязанность к такому человеку очень трудно, для этого нужно по
крайней мере очень много времени, ибо внушения, делаемые против такого
человека, против его достоинства и верности, неприятно раздражают, с такими
внушениями подходить опасно; но отношение Анны Леопольдовны к Миниху было
совершенно другого рода: она не чувствовала к нему никакого особенного
расположения, ей было скучно с ним, как со всяким другим, кроме Юлианы Менгден
и еще кого-нибудь; единственное чувство, которое связывало ее с ним, – это было
чувство благодарности за освобождение от Бирона; но благодарность – чувство
тяжелое, если не поддерживается другими чувствами, если нужно беспрестанно
говорить самому себе: «Я должен быть расположен к этому человеку, потому что он
оказал мне услугу», тогда как внутреннего влечения к нему нет никакого. На
таком-то непрочном основании утверждалось значение и могущество Миниха! Если бы
и при этом Анне Леопольдовне постоянно внушали, что она должна держаться Миниха
как человека верного и необходимого, то, конечно, она бы и держалась его и с
течением времени привыкла к нему; но тут именно близкие люди употребляли все
старания, чтоб уверить правительницу в неблагонамеренности и опасных замыслах
фельдмаршала, знаменитого честолюбца, который не может быть доволен ничем: а
можно ли сохранять благодарность к такому человеку, который все делает только
для удовлетворения своему честолюбию и если вчера свергнул одного, то завтра
свергнет так же легко другого, чтоб никто не стоял на его дороге? Миних даже
опаснее Бирона, потому что даровитее и отважнее его. При таких внушениях без
средств и охоты опровергать их медлить можно было только из чувства приличия,
из страха, что скажут: человек оказал такую услугу, а ему отплатили
неблагодарностью!
Если легко было подкопать хрупкое основание Минихов могущества, то Остерман,
которому очень хотелось это сделать, не мог, да и не желал сделать это прямо,
один. У него были хорошие помощники, и прежде всего принц Антон. Принц Антон,
несмотря на свержение Бирона, был опять недоволен; Миних явно пренебрег им,
ведя дело свержения Бирона с Анною Леопольдовною, ее именем, ее провозгласил
правительницею, тогда как другие хотели правителем его, принца Антона. Ему дали
звание генералиссимуса, но и то не с полным значением: фельдмаршал Миних не
хочет признавать своего подчинения генералиссимусу, пишет к нему не так, как
подчиненные должны писать к начальникам. Даже в самом указе о назначении принца
генералиссимусом Миних включил оскорбительные выражения: хотя фельдмаршал граф
Миних за знаменитые услуги, оказанные им государству, имел право рассчитывать
на место генералиссимуса, однако он отказывается от него в пользу герцога
Антона Ульриха, отца императора, довольствуясь местом первого министра. Принц
замечает, что о важных делах фельдмаршал ему не представляет, представляет
только о ничтожных. В печальном положении принц прибегает к оракулу: Остерман
вполне разделяет его негодование и даже, говорят, первый возбуждает
неудовольствие принца.
С Остерманом заодно действует издавна неразрывный с ним обер-гофмаршал
Левенвольд.
Есть также из русских один, близкий к правительнице человек и родственник, граф
Михаил Головкин, который недоволен вице-канцлерством с подчинением Миниху и
мечтает управлять всеми внутренними делами.
На беду свою фельдмаршал захворал тотчас после своего торжества: пищеварение
совершенно расстроилось, поднялось колотье в боку. Говорили, что причиною
болезни было приказание правительницы уменьшить глубокий траур, какой надел
Миних по императрице Анне и какой