Сенат был обеспечен при ней и продолжал заниматься главным делом – «денег
как можно более сбирать, ибо деньги суть артериею войны», а война казалась
неизбежна по европейским отношениям. В начале года уже был издан указ о наборе
50000 рекрут, также драгунских и подъемных лошадей. Вопрос о соли продолжался в
прежнем виде: в Астрахани подрядчики объявили условия: 1) если рабочим за побег
с судов будет положено жестокое наказание и будут их ссылать в каторжную работу
зарабатывать взятые ими от подрядчиков деньги; 2) если рабочим наемная цена
определена будет законом, то они, подрядчики, за поставку соли возьмутся по
прошлогодним ценам; в противном случае ни по какой цене подряжаться не станут,
опасаясь, чтобы им от побегов рабочих не прийти в совершенное разорение.
Медицинская канцелярия по запросу Сената объявила, что взятая с Эстонского
озера соль и соляной тузлук по всем химическим регулам исследованы и явилось,
что она без нитрования для человеческого употребления не вредна, а затем к
экономической потребе без всякой опасности и повреждения здравия в пищу и к
солению мяса и рыбы полезна быть может. Поэтому вследствие донесения посланного
осмотреть Эстонское озеро полковника Чемодурова приказали: 1) с озера соль
заготовлять и вывозить в Дмитриевский город, что на Камышенке, и в Саратов и
заготовлением
и отправлением заведовать комиссарству, имеющему состоять из Чемодурова и двоих
других членов. 2) Для защиты от набегов калмыков и прочих народов и чтоб, кроме
казенной поставки, никто с озера тайно соль не вывозил, построить земляной
городок. 3) Для возки соли сделать к весне 1748 года в Казанском и Вятском
уездах десять судов. 4) Печатными указами вызвать поставщиков, которые бы
взялись возить с озера соль и ставить в казну. Заботиться об эстонской соли
заставило Сенат донесение Строгановых и других пермских солеваров, что леса
около их варниц истребляются; а это все будет более и более препятствовать
выварке соли в достаточном количестве, и потом то обстоятельство, что
доставлять бузун из Астрахани далеко и дорого, и потому относительно этой соли
надобно ограничиться только ближними к Астрахани местами. Но пользование
эстонской
солью было еще впереди, и баронам Строгановым послали указ, чтобы к отпуску
1747 года непременно выварили три миллиона пудов. Строгановы в мае отвечали
жалобою
на крайнее свое изнеможение, к тому же потерпели большой убыток от пожара в
Твери, где у них сгорели дом, амбары и соль, а в начале июня Соляная контора
донесла, что в настоящем году недоварено соли у Строгановых до миллиона пудов;
а у других четверых заводчиков – до 300000 пудов; другой солью, кроме пермской,
верховые города удовольствовать нельзя, потому что бузуном довольствуются
города Астраханской, Нижегородской и Воронежской губерний, а далее Нижнего
Новгорода в другие города отпускать бузун за высокими ценами нельзя: в Нижнем
Новгороде
пермской баронской соли истинная цена – 9 копеек, а с вычетом таможенных пошлин
– 8 коп. за пуд, бузуну же истинная цена – 18 копеек пуд; а если Строгановы
третьего миллиона пудов не выварят, то может произойти конечный недостаток в
соли. Послали Строгановым указ с крепчайшим подтверждением выварить до трех
миллионов пудов. Строгановы объявили, что ни одна просьба их не исполнена, а
между тем убытки так увеличились, что капитал их весь утратится без остатка.
Велено им варить соль на 1748 год, но для этого им нужно 509577 рублей на один
завра;
но когда первый завра начинается, на другой заключаются подряды и деньги в
задатки выдаются; а когда первый завра кончился и в Нижний соль пошла, то
второй завра начинается; денег они не выручают, потому что деньги идут на
уплату казенных долгов. В ответ послан указ: выварить и поставить без
отговорок.
Кроме продажи соли у казны был еще доход с продажи вина, но этот доход
уменьшался
от корчемства. Корчемная контора послала в дворцовую Кунцевскую волость двоих
обер-офицеров с командою для забрани оговоренных корчемников, и велено им было
заехать в село Измайлово, взять для подмоги тамошнего управителя и служителей.
Но управитель Изволив указа не принял, сам не поехал и никого не послал. Когда
команда пришла в деревню Кузнецы, то жителей в домах никого не нашла, а в
других деревнях и лесах сыскано 43 варницы, на которых по два и по три очага и
дрова горят, да нашли вина до 1000 ведер, 14 кубов, 3 котла железных; кроме
того, на каждой варнице по два великих чана с брагою. Поймано было 8 человек и
отдано под караул в одной деревне на крестьянском дворе; но, когда команда
занималась в других местах сыском корчемников, пришли крестьяне Кунцевской
волости в большом числе, забрали караульщиков, колодников, вино, кубы и ушли
неведомо куда. Но не одни крестьяне так защищали свой вольный промысел:
корчемная контора доносила, что посланный ею обер-офицер с командою для выемки
вина в дом подполковника Дохтурова должен был выдержать бой с хозяином.