ша исправною поставкою, наскоро нанимают подводы по ямам, где – особенно в
Бронницах и на Крестцах – ямщики составляют заговоры и, возвышая чрезвычайно
цену, раскладывают между собою по очереди; у очередных случаются лошади худые,
а иногда в полях, и затем происходит замедление и передача напрасная деньгами,
а других посторонних наниматься не допускают и бьют, а управители ямов,
участвуя в этих взятках, суда не дают. Разных городов купцы, которые в
Петербург на продажу хлеб судами привозят, жаловались, что на реке Неве, у
Невского монастыря, где определено стоять их баркам, монахи и служки собирают с
каждой барки по копейке в сутки.
Началось дело по жалобе купца Арефьева, что в Тверской провинции секретарь
Банилов
на обывателей – помещиков, духовенство и купечество – делает нападки и в делах
проволочку; весною при нагрузке барок для отвоза хлеба в Петербург отсылают
собственный хлеб, отдавая муку ржаную весом в полосам пуда, а с купечества
берет петербургскую высшую цену за девятипудовый куль и за провоз ничего не
дает. Сенат решил дело в пользу Банилова, во-первых, потому, что купцы не
должны были брать хлеб на суда, а между тем брали; потом когда Банилов отдал
дело на веру (присягу), то челобитчики к присяге не явились и не сысканы.
Следователь капитан Ильин стоял за челобитчиков и написал в донесении: «Хотя
челобитчиков следовало привести к присяге, но Банилов объявил, что челобитчики
при подписке были в бородах и в неуказном платье и чтоб к присяге допущены были
без бород; он сделал это нарочно, не имея оправдания и зная, что челобитчики не
сбреют бород и потому не явятся к присяге; но следствие производится не о
бородах, а о взятках». Сенат заметил, что Ильин написал это неправильно, а
Банилов
сделал свое объявление правильно, ибо русское платье и бороды носить запрещено,
и поэтому Ильин за необращение внимания на указы, как военный, должен отвечать
пред Военною коллегиею. По другим многочисленным челобитьям на Банилова, Ильин
везде обвинял его, а Сенат отверг все мнения Ильина и решил взыскать с него
штрафу 500 рублей.
К этим неблагоприятным условиям для торговли в некоторых местах по-прежнему
присоединялись
магистратские беспорядки. Белгородское дело продолжалось, ибо Главный магистрат
не хотел признавать себя побежденным и донес Сенату, что он принужден взять
нового президента белгородского магистрата Андреева к ответу в непорядочных
поступках. Но Сенат по тем или другим побуждениям не захотел посмотреть на это
равнодушно и приказал: в Главный магистрат послать указ – велеть прислать в
Сенат известие немедленно: определенный по удостоении белгородского купечества
от правит. Сената президент Андреев в Главный магистрат к следствию по каким
именно делам потребен? Ибо хотя из Гл. магистрата в доношении и объявлено, что
Андреева
нарочно посланному взять велено будто бы за непорядочные его поступки, а за
какие именно, того не показано; белгородское же купечество объявляет, что
Андреева в Глав. магистрат требуют по проискам Морозова с товарищи; Глав.
магистрат имеет злобу на Андреева и на все белгородское купечество за наложение
из-за них на Глав. магистрат штрафа Сенатом; кроме того, желает взятием
Андреева прикрыть воровство Морозова с товарищи, именно чтоб Андреев не был при
следствии и этим самым следствие остановилось бы; наконец, желает Андреева
бездельно проволочить и от дел белгородского магистрата удалить; поэтому до
рассмотрения дела в Сенате Андреева в Глав. магистрат не брать. В челобитий
белгородских купцов Сенату было показано также, что Морозов с товарищами как
скоро вступили в управление, то теми купцами, которые доносили на них в
похищении казенного интереса, всего до 60 человек, безо всякого суда
разыскивали, иных публично плетьми и батожьями наказывали, а некоторым и уши
резали и вымучили дать Морозову векселя, а у иных, сбив от лавок замки, товары
и деньги выбрали; просить в Глав. магистрате, зная там защиту Морозову и
товарищам его, они не смеют, в белгородский магистрат челобитий их не принимают
за тем, что нынешний президент Андреев на Морозова доносил в похищении интереса
и, следовательно, не может быть беспристрастным судьею. Сенат велел это дело
производить
в белгородской губернской канцелярии с участием одного члена из белгородского
магистрата,
на которого от истцов и ответчиков не будет показано подозрения, и хотя купцы
губернаторам
и воеводам судом не подчинены, но теперь купцы сами просят, чтоб их дело
производилось в губернской канцелярии.
Калужский купец Софрон Лобов бил также челом Сенату, что когда в настоящее
царствование
возобновлены были магистраты, то калужское купечество выбрало несколько персон
в бургомистры, в том числе Осипа Шемякина, а других в ратманы, в том числе
брата его, Софронова, родного Никиту да двоюродного Василия Лобовых; Шемякин,
будучи в Москве, произыскав у